В тот же миг, как были произнесены последние слова, Себастьяна охватило ослепительное сияние, полностью скрывая от глаз присутствующих.
Однако дальше что-то пошло не так. Множество людей в зале по-прежнему восхищенно взирали на бьющий из кристалла столб света, но Брок чувствовал, что связи с душами предшественников нет. Словно какая-то невидимая тонкая преграда встала между ним и силой, заключенной внутри кристалла.
В то же время самого Себастьяна с каждой секундой все сильнее охватывал жар, становясь диким, почти нестерпимым. И наконец не выдержав, он со стоном упал на одно колено. Одновременно из ослепительного свечения появилась женская фигура, словно бы сотканная из множества искорок.
– Великая Хранительница! – хрипло выдохнул Себастьян, уже не смея подняться. Он и не ожидал такой чести от Великой Хранительницы Справедливости, лично почтившей своим присутствием инициацию.
– Мой бедный мальчик… прости, у меня нет другого выхода, – в ответ печально прошептала та. – Ты так молод, а мне так много придется у тебя забрать!
– Я сделаю все, что вы потребуете, Великая Хранительница. В служении Порядку я готов отдать душу.
– Я знаю, знаю. Но именно душу тебе придется оставить. Кристалл не для тебя. А вот эмоции и жизнь… Прости.
С полупрозрачных рук Хранительницы сорвался искрящийся шар и ударил в грудь мужчины, заставив того выгнуться и закричать от дикой боли, разрывающей, казалось, саму его суть. Однако буквально через несколько секунд боль и жар отступили, наполняя тело Себастьяна силой. И одновременно сковывая все его чувства, замораживая их, словно покрывая толстой коркой льда.
Пошатываясь, Себастьян встал. Погасло свечение, отделявшее присутствующих от происходящего у кристалла.
– Приветствуйте нового Верховного судью Латгардийской республики Себастьяна Алистера Брока! – громко произнес судья Торн, передавая тому с поклоном судейский клинок.
Весь зал склонился в глубоких поклонах и реверансах, синхронно выдохнув:
– Приветствуем, ваша честь!
Однако на лице нового Верховного судьи не промелькнуло ни тени ответной улыбки или благодарности. Синие льдистые глаза взирали на собравшихся с абсолютным равнодушием. Казалось, все краски жизни поблекли в этом молодом мужчине, а лицо застыло, точно алебастровая маска.
Один короткий кивок вместо полагающихся по традиции слов благодарности и заверений в служении, и Себастьян Брок чеканным шагом покинул храм.