Я чувствовал, что она любит меня, быть может, во мне получая часть Алёши, но разве имело значение, почему она меня любит?.. И я не испытывал больше постоянного гнетущего, почти уничтожающего чувства вины. Я устал от этого. Думаю, и она тоже.
И я никогда не был таким живым. Даже, когда она была со мной прежде. Теперь она не страдала больше, она была со мной и всё…
Отдаться чувству, которое живёт в тебе много лет, то прорываясь наружу, то прячась, то сгорает всё и утопает в той огромной всепоглощающей любви, что заполняет мою душу всю мою жизнь… Но та любовь под страшным запретом, как под заклятием, заперта, запечатана в темницу, в глубокий подвал, почти похоронена, и даже не мной, я никогда не отказалась бы от неё, но самой жизнью, и не может мешать теперь мне стать огнём, водой, воздухом, плотью, голосом, вскриком, улыбкой, шепотом… всем, чем хотел бы меня чувствовать Кирилл. Хуже, чем теперь, обо мне всё равно думать уже нельзя, теперь мне всё остальное безразлично, теперь я счастлива его счастьем… Люби меня, люби меня, как ты хочешь, я стану любить тебя так, как хотела всегда и не позволяла себе даже думать об этом… даже видеть во сне…
…– Что это за ужасная квартира? – смеясь, спросила Лёля, оглядываясь вокруг. – Твоя?
– Чёртову уйму денег стоит, между прочим, – сказал я.
– Не сомневаюсь – Арбат. Но… ты… девок, небось, водишь сюда?
– Если скажу – да, обидишься?
Лёля засмеялась, смешно прыснув:
– Нет. Много тут было?
– Вообще-то я только намеревался начать «водить сюда», как ты говоришь. Я купил её весной. Но… ты вернулась… и водить опять расхотелось.
Она смеётся, уже сгибаясь, собирая уже смятую нами простыню на матрасе:
– Так уж… прямо ни с кем не был!.. Ребёнка сделал бывшей жене между делом… Много их у тебя? Девушек твоих?
– Три. Нет, четыре. Нет, пять… – я сам начинаю смеяться вместе с Лёлей.
…Она обнимает меня, улыбаясь глядя мне в лицо:
– Люблю тебя ужасно, Кирюшка! Есть вещи, которые нельзя не делать. Например, нельзя не любить тебя.
– Да можно! – я накрыл своей её руку, – твоя мать, например, меня не любила.
– Ещё как любила! – воскликнула Лёля. – Если бы не это, меня, может, и не было бы! Она вышла за моего отца, чтобы отомстить тебе за твою Наташу. И любила тебя, пока дядю Валеру не встретила. Не представляешь, сколько разнообразных маминых мужей я знала до пятнадцати лет!