– Так что вы можете сказать? – не выдержала я, сидя на против него за столом.
– Пятьсот тысяч, – глухо ответил мужчина и посмотрел исподлобья.
– Что пятьсот тысяч? – переспросила.
– Вы же продать их хотите? Предлагаю пятьсот тысяч за все, – разжевал, как маленькой, снимая ювелирную лупу.
– Я еще не решила, – пробурчала, начиная складывать все обратно в шкатулку.
– Погодите, – остановил мужчина, – с вашего разрешения, позволите взглянуть на ларец поближе?
Подвинула шкатулку ему, и мужчина снова погрузился в молчаливое причмокивание.
– Не буду обманывать, – наконец, подытожил отодвигая шкатулку на центр стола между нами, – эта вещица стоит больше всех этих цацек вместе взятых, работа ориентировочно двенадцатого века.
Выдержав небольшую паузу, ювелир снова довольно неприятно пожевал губами.
– Давайте так, полтора миллиона за все вместе со шкатулкой?
– Не знаю, – протянула медленно, когда рука Димы вдруг опустилась на мое плечо, – мне нужно подумать.
Все это время он тенью стоял рядом наблюдая за работой оценщика.
– Хорошо, два, – не унимался ювелир, наблюдая, как я складываю свои ценности обратно, – заметьте, это очень щедрое предложение.
– Мы подумаем, – повторил за меня Дима, понимая, что я не готова принимать решение прямо сейчас.
– Конечно, – пришлось согласиться мужчине, и достав из ящика стола свою карточку, протянул мне, – вот возьмите, моя визитка. Звоните, как примите решение.
«Кузнецов Виктор Степанович, ювелир» – прочитала про себя.
– Спасибо, – поблагодарила, пряча визитку в кармашек сумочки, и быстро встала.
Почти всю обратную дорогу до моего дома мы ехали молча, думая каждый о своем.
– Знаешь, наверно, стоит проконсультироваться еще у нескольких ювелиров, – спустя полчаса предложил мой парень, – посмотреть, кто больше предложит, и уже после принять решение.
Вы только не подумайте плохого, Дима хороший человек, добрый, хозяйственный и довольно симпатичный. Уверена, что забота о моем благосостоянии была вызвана не корыстью, а больше озабоченностью, связанной с нашим ближайшем будущим. Мы встречались уже год и дело медленно, но верно шло к ЗАГСУ. Тем не менее съезжаться мы не спешили, продолжая обитать в разных частях города. Такое положение дел меня очень даже устаивало, так как в свои двадцать семь я привыкла к независимой и свободной жизни, встречая в штыки любой контроль над своими передвижениями и действиями.