5. Глава 5
Оставив Родос с правой руки, фелюка медленно, не имея попутного ветра приближалась к Бодруму. До цели назначения, Измира, оставалось не больше одного дня. Мехмет вглядывался в восточные облака, откуда судя по неровности их кошачьих хвостов, мог прийти ветер.
Джафар в беспамятстве валялся на тюфяке, пребывая в царстве грез, входной ключ от которого вручил ему капитан вместе с лидийским гашишем. Нубийские слуги его, воспользовавшись забытьем хозяина, сами накурились зелья из своих запасов и бродили где-то за облаками, недалеко от своего господина.
Рабыня, привязанная в тени на верхней палубе, лежала на боку, в явном забытьи. Голова её время от времени со стоном перекидывалась на другую сторону. Рот её, прежде прекрасно очерченный и даже красивый, превратился в ссохнувшуюся, потрескавшуюся белую лепешку.
Вчерашнее кормление солью ей пошло явно не на пользу, отметил капитан. Может умереть.
– Эй, Колючка! – позвал он.
Лежащая не отозвалась.
Он вытащил из меха с водой запорную пробку и, шатнув колеблющуюся емкость, выплеснул немного воды страдалице на лицо. Она немедленно пришла в себя, почувствовав живительную силу чистой воды. Вытянув шею как гусыня, припала к меху и жадно пила, не поднимая даже глаз на Мехмета, пристально вцепившись взглядом в источник воды.
– Ты вижу, реку можешь выпить, – пошутил он, когда, удовлетворив жажду, она наконец отвалилась от бурдюка с водой.
– Рахмет… – прохрипела она, после нескольких неудачных попыток справиться с голосом. – Как вас зовут?
– Меня зовут Мехмет-ага, Колючка, – улыбнулся капитан.
– Спасибо, Мехмет-ага… – через силу улыбнулась рабыня. – Я никогда не забуду твоей доброты…
– Кто говорит про никогда, не понимает ничего, – он покачал головой. – Молчи и не на что не рассчитывай. Дела твои плохи, видит Всевышний. Уповай только на него, вот что я могу тебе сказать…
– Всевышний меня не оставит, – твердо произнесла она. – Только ему знать, какие у кого дела.
Капитан покачал головой и, недовольно ворча себе под нос, перешел на другую сторону фелюки.
***
Джафар проснулся к вечеру, когда на корме уже зажгли масляный светильник.
Поворочавшись, он с трудом продрал глаза и со стоном потрогал свой нос. Это дало ему сил, и краснобородый рывком поднялся на колени, мгновенно преодолев вес живота, тянущего его к палубе.