Над всей этой красотой все так же,
как и раньше, кружили потревоженные птицы. Тогда как внизу, в самом
конце дороги, почти вплотную к скале и, к сожалению, за пределами
действия моего управляющего поля, стоял компактный грузовичок с
включенными фарами, а рядом с ним бродило несколько темных
силуэтов, у которых с такого расстояния я мог нормально рассмотреть
только ауры.
Людей, судя по голосам, оказалось
четверо. Мужчины. Одеты не броско. Лиц в темноте было не видно, но
незнакомцы вели себя уверенно, ни от кого не скрывались, несмотря
на позднее время. Ну разве что голос старались не повышать, потому
что излишне гулкое эхо и без того разносило малейший звук по всей
округе.
Из-за этого, кстати, на вершине утеса
и беспокоились чайки. Так-то им давно пора было уснуть, но они то и
дело срывались с места. Недовольно кричали на нарушителей
спокойствия. А когда туда явился еще и я, они и вовсе снялись с
места огромной стаей, принявшись кружить над скалами и орать так,
что у меня аж зубы заныли.
— Вот же твари проклятые, — с
чувством сплюнул на песок один из мужиков. — Только орут, жрут и
срут! Ни днем ни ночью нет от них покоя!
Второй, стоящий возле кабины
грузовичка и, похоже, чего-то ждущий, только хмыкнул.
— Давайте их перестреляем, —
насмешливо предложил третий. — Глядишь, и срать на голову будет
некому.
— Да щас! Если б не эхо, давно бы за
ружье взялся, но у них же тут, мать их, гнездовье! Перестреляешь
одних, так другие скоро налетят… Гэть! — вдруг матюгнулся первый
мужик и, судя по тому, как метнулись внизу тени, отпрыгнул в
сторону. — Опять какая-то тварь мне на ботинок нагадила!
— Это да, они тебя любят… —
приглушенно заржал третий, но тут, по-видимому, и ему прилетела
сверху жирная плюха, потому что он тут же осекся. Потом грязно
выругался. После чего поспешил убраться под каменный навес,
которого я поначалу в темноте не увидел. — Уродские птицы!
Специально метятся, что ли?! И чего им не спится?! Ночь на дворе!
У-у-у твари… пошли вон, поганые!
— Хватит орать! — одернул их
четвертый голос. Хриплый, прокуренный, но властный и жесткий. — И
так лишний шум подняли. Заканчивайте, время уже поджимает. Скоро
опять рассветет, а нам до утра надо быть на месте.
Остальная троица, негромко ругаясь и
то и дело поминая горластых птиц, ушла куда-то под навес, причем
достаточно далеко, как если бы там был обустроен полноценный и
достаточно глубокий схрон. А чуть позже до меня донесся низкий гул,
словно от работающего подъемника. После чего я встрепенулся.
Попросил Эмму дать мне схему утеса в пределах того расстояния, что
ей было доступно. И тихо присвистнул, обнаружив, что в глубине
скалы имелась длинная, доходящая до самого верха узкая
вентиляционная труба. А также достаточно просторное помещение
внизу, откуда в недра земли уходила самая настоящая шахта.