— А ты умной в ее возрасте была?
— Да! В шестнадцать я ни с кем не спала! Потому что девочкам нужны отношения, а мальчикам в этом возрасте нужен просто секс. Да и не только в этом и не только мальчикам. И скажи, что нет!
— Нет, — ответил Роберт тут же.
— Ой, ну вот не надо строить из себя святого! Вот не надо! У нас не было никаких отношений, у нас был только секс в свободное от твоей учебы и работы время. Как и сейчас…
— И больше ничего? — голос Роберта почти пропал в гуле бешено стучащего сердца Дины.
Она сорвалась — она не должна была в этом разговоре касаться их самих. Это другая тема. Больная, но другая. Сейчас главное — отправить Артура на учебу. В пустой квартире они найдут время поговорить по душам.
— И больше ничего. А разве было что-то еще? — говорил ее язык, самовольно переключившись с головы на сердце.
— А есть? Сейчас есть? — ответил вопросом.
— Есть кривое зеркало. В соседней комнате. Вглядись в него. Авось увидишь что-то знакомое.
— Не смей, Дина. Не смей меня с ним сравнивать! Я знал, что можно, а чего нельзя.
— С кем можно, а с кем нельзя, — передразнила его тон Дина. — Да, с Лией было нельзя, а с Диной можно было. Вот и все. Но будь Лия постарше, кто знает… И не подвернись я вовремя под руку.
— Дина, иди спать! Ты уже ахинею несешь! Не знаешь уже, как выгородить своего засранца!
Она ушла спать. Не заглянула к сыну. Решила, что Артур должен выучить урок. Пусть трясется за учебу до утра. Он должен понять, что на кону его будущее. И осознать, как глупо можно все потерять.
Не понял. Даже через два года.
11. 11. Кухонный разговор о главном
— Ну? — Дина ждала от сына ответа.
Артур смотрел на нее абсолютно тупо: прямо баран — на новые ворота. Тон соответствовал выражению лица.
— По разным причинам. Ты мне вчера озвучила свою. Я тебе сказал свою. Сказал. Ты ее не принимаешь — твоя проблема. Я не собираюсь для тебя вешать на клетку со слоном табличку буйвол, или как там было?
Дине очень хотелось знать, как все было, но в который раз задавая одни и те же вопросы, она уже не надеялась добиться от сына вразумительного ответа. Просто закидывала удочку в бурлящую воду — если даже дохлую колюшку подцепит, уже удача. Если бы сын сказал, что не хочет бередить рану, она бы, не задумываясь, замолчала. А так с ужасом понимала, что у сына ничего не болит, как и не болело — ему просто были, есть и будут безразличны чувства Вероники и любой другой девушки. Сухарь. Эгоист. Или просто засранец — Дине не нравился ни один из вариантов. Она не думала, что ее сын вырастит в то, во что он вырос. Ты ничего не сделала, чтобы гены не взяли верх над воспитанием — иногда ругал ее внутренний голос, но не говорил, где же именно она споткнулась на тернистом пути материнства.