Может, поэтому мне так светленькие нравятся?
Вот она — красота, появилась из-за поворота. И чего мне так
блондинки нравятся? Может, потому что сам темноволосый и достаточно
смуглый. Есть заметная тенденция в стремлении отдельных особей
выбирать либо совсем себе подобных, либо резко отличающихся.
— Ах, какая всё же красота! — выразил вслух свой восторг от
новой встречи.
Была она, конечно, плосковата. А что поделаешь, если в наше
захолустье не завезли нормальной рекламной голографии, всё ещё
использовались плоские панели. Формы, конечно, у этой штучки были
хороши, да ещё и удачный ракурс, и поза решали. И нравилась мне
модель в первую очередь своим славянским округлым личиком. Ох, а
эта мушка над её верхней губой… её раньше не было.
Так, отставить, Гал! Это просто птица метнула так метко…
Смотрится ничего так, кстати. Ух, хороша, а ведь даже не фемина.
Была бы обладательницей фемогена, точно прошла бы через лабораторию
при институте.
Лучшая реклама кампуса осталась позади, ноги меня вывели к
стоянке внешнего сектора. Бежал я практически всё время вдоль
периметра территории научного городка. По самой территории на
личном транспорте без специального разрешения передвигаться было
нельзя. Средства личной мобильности разрешались, а для комфортного
перемещения служило роботизированное такси, управляемое отдельной
системой, аналогичной Ви, только без модуля симуляции личности.
В общем, мы все на маршрутках катаемся, а тут, тля, красный
мерин блестит лаком на солнце!
— Где справедливость?
— Подразумеваю, этот вопрос был риторическим. Ты опять уделяешь
излишнее внимание автомобилю профессора Штильнеца.
— Так ты посмотри на этот шедевр человеческого гения!
Блистательный образец инженерной мысли! У меня такого, между
прочим, нет.
— Я могу заказать. Состояние твоего банковского счёта позволяет
приобрести новейшую модель прямо сейчас.
— Нее, мне двухдверные не нравятся.
Ви не ответила, я же сам себе усмехнулся. Кажется, сумел её
немного озадачить нелогичностью моих ответов.
— Эх, Ганс, она слишком хорошая для тебя! — тихо сказал себе под
нос.
Тёмно-красный металлик. Страсть нашего холостого
великовозрастного профессора химии и биологии Ганса Штильнеца.
Красивый, сука! Мерин — не профессор. И такой чистый!
Непорядочно чистый, когда в пятистах метрах отсюда так
облагорожена прекрасная дева. Вот куда нужно было приложить силы
местным пернатым.