- Украшаете семейное гнёздышко, дорогая жена? – раздалось от двери, и непроизвольно замерла.
Как всегда вовремя…
С деланным спокойствием обернулась. В безмятежной походке Сентьон Кельн приближался к постели. На его по-хищному узком лице играла неопределённая улыбка, а в янтарных внимательных глазах горел подозрительный интерес.
Я не ответила. Он подошел к прикроватной тумбочке с другой стороны и занялся сниманием запонок с тёмной рубашки. Элегантной, шелковистой. Почти подстать моей ночной сорочке.
- Продолжайте, - великодушно разрешил он, глядя на меня и не прерывая процесс раздевания.
Невольно занервничала.
Он же не планирует готовиться ко сну прямо передо мной? Да и разве вся одежда для сна не в комнате по соседству?
- Вы вернулись к окончанию, - натянула я улыбку. – На сегодня достаточно.
Две застёжки ювелирной огранки оказались на столике.
- Какая жалость, - оборонил вампир, приступая к расстегиванию пуговок и разглядывая крохотные зелёные ростки. Непроизвольно проследила за движением его пальцев. – Значит, опоздал.
Вынужденно кивнула.
Если он действительно намерен…
Сентьон развернулся и зашагал в направлении к гардеробной.
– А я хотел в процессе поделиться новостями о вашей семье.
Какими новостями?!
Дёрнулась в его сторону, но одумалась.
- О чём вы, господин Кельн?
Сентьон обернулся, лишь коснувшись ручки заветной двери.
- О том, что если решите лечь в постель раньше меня, новостям придётся подождать до завтра.
И удалился.
Может мне ещё устроить танцы для получения ответа?! Однако… что он хочет сказать о семье? С ними что-то случилось? Эльфийских посланники добрались до них в первую очередь?
Сердце забилось чаще.
Только стал бы Сентьон говорить в таком случае так непринуждённо?
Не хотелось приписывать вампиру достоинства, но вообразить, что невольный муж столь жесток, оказалось весьма неприятно. И немного успокоилась.
К тому же, разве Син не обучалась вчера вместе со мной? Я видела её лишь мельком с утра, но тем не менее. Что могло произойти за это время? Может, что-то с отцом, мамой и братом? После того, как отец лишился ещё и лекарских лавок, его дела не слишком хороши. Достаточны для проживания, но и только. Он… что-то натворил ещё?
Терзаясь в догадках, села на кровать.
А Сентьон Кельн, однако, куда больший любитель интриг, чем думала.