Тремейн неловко сменил позу. Трудно было отрицать редкую даже для пылкого любителя преступлений, неподражаемую способность постоянно оказываться в непосредственной близости от внезапной смерти совершенно чужих людей.
Размышления о том, что сказал бы Джонатан Бойс, помогли найти объяснение упорному молчанию Хелен Картхэллоу. Она знала, что репутация Мордекая Тремейна не соответствует ни его скромному облику, ни мягким манерам джентльмена, и попросту боялась его. Сделав подобный вывод, Тремейн чрезвычайно обрадовался скорому появлению инспектора Пенросса. Неприятно сознавать, что внушаешь женщине страх. Это допущение коробит чувствительную душу. Он услышал на дорожке четкие шаги и вышел навстречу. Инспектор возглавлял процессию, состоявшую из сержанта, констебля и невысокого человека с эспаньолкой и чемоданчиком в руке. Доктор Корбин выступал в качестве эксперта в области судебной медицины.
Инспектор взглянул вопросительно и произнес зычным, совершенно не подходящим к его фигуре голосом:
– Кажется, дело плохо, Мордекай. Но насколько плохо?
– Вам решать, – многозначительно ответил Тремейн. – Миссис Картхэллоу сидит в гостиной. – И добавил: – Может, сначала осмотрите кабинет мистера Картхэллоу? Он там.
Пенросс молча кивнул и вошел в дом. Он остановился у двери кабинета и взглянул на тучное тело хозяина:
– Скверно.
Пару мгновений постоял на пороге, осматривая комнату, а потом приблизился к убитому. Тремейн знал, что, несмотря на внешнюю беззаботность, Пенросс фотографически точно запоминает каждую, даже самую мелкую деталь.
Доктор Корбин все еще медлил в дверях, сохраняя выражение сдержанной профессиональной готовности. Вид человеческого черепа, безжалостно раздробленного пулей крупного калибра, вовсе не являлся для него новостью, однако данный конкретный череп принадлежал не какому-нибудь неизвестному объекту насилия, а знаменитому художнику Адриану Картхэллоу.
Наконец Пенросс распорядился:
– Сообщите ваше заключение, доктор. Вы, сержант, тоже останьтесь здесь. Хелси пойдет со мной.
Мордекай Тремейн больше не мог созерцать ужасную картину на полу кабинета. Желудок явственно подавал сигналы протеста. Он вошел в гостиную вслед за инспектором Пенроссом и констеблем и заметил, как повернулась в кресле Хелен Картхэллоу.
– Добрый день, инспектор, – спокойно промолвила она.