Он открыл глаза и обиженно смерил взглядом приземистую фигуру Джонатана Бойса, который удобно развалился на сиденье напротив. Мигающий огонек трубки сержанта Уитема отражался в оконном стекле прямо над мирно склоненной головой старшего инспектора. Черт бы побрал их обоих! Неужели они настолько бесчувственны? Неужели их мало трогает трагическое событие, послужившее причиной расследования, что они способны спокойно сидеть и молчать?
Обрывки мыслей беспорядочно метались в голове у Тремейна, и все же он понимал, что несправедлив. С Уитемом он был едва знаком, но Джонатана Бойса знал довольно хорошо. Джонатан молчал не от бесчувственности и не из равнодушия. Не потому, что эта поездка была лишь еще одной в длинной череде других, в точности на нее похожих, давно ставших рутиной. Если Джонатан не произнес ни слова о задании, которое им предстояло выполнить, то только оттого, что привык работать именно так. Он не станет ничего обсуждать, пока не прибудет на место, не увидит все своими глазами и не соберет как можно больше фактов. Бойс не позволит, чтобы какое-нибудь случайное замечание или предположение, высказанное на основании нескольких скудных свидетельств, поселилось в его мыслях и увело в сторону, когда он приступит к обычной процедуре расследования: начнет опрашивать свидетелей и изучать улики.
Ошибочно и опасно проводить следствие под влиянием сложившегося мнения. Как бы добросовестно ни старались вы избавиться от предвзятости, она будет коварно преследовать вас, порой с невиданным упорством, и в конечном счете возьмет над вами верх. Самые убедительные факты подкрепят вашу версию, чтобы полностью вас запутать, указать ложное направление и, возможно, позволить настоящему преступнику ускользнуть.
Тремейн снова закрыл глаза и прислушался к шуму поезда в надежде, что размеренный стук колес убаюкает его. Что толку мучиться неизвестностью и трепать себе нервы? Этим ничего не добьешься. Главное, он допущен к расследованию. Скоро он узнает, что его ждет.
Глава 2. На обозрение выставлен труп
Бриджтон встретил их неприветливо. В этот предрассветный час холодный ветер носился по пустынным улицам и метался по перрону. Тремейн зябко поежился, проходя через турникет следом за своими спутниками. Романтический восторг, пережитый на вокзале Паддингтон, исчез. После нескольких часов в поезде тело будто одеревенело, одежда запылилась, вдобавок Мордекай чувствовал, что ему не мешало бы побриться.