Теперь табачный магазин остался в прошлом. Убедившись, что его накоплений хватит на скромные нужды, Мордекай Тремейн отошел от дел. Сбережения он вложил, позаботившись о максимальной доходности при минимуме беспокойства из-за переменчивого курса акций, и всерьез взялся за свое хобби.
Мордекай Тремейн был не столько отставным коммерсантом, смотревшим на мир сквозь старомодное пенсне, казалось, чудом удерживавшееся, чтобы не соскользнуть с носа, сколько проницательным криминалистом и усердным исследователем человеческой натуры. Отдыха и развлечения он искал теперь не на страницах книг с убористым шрифтом после работы, а в изучении ближних своих, а также запутанных и захватывающих эмоций и страстей, какие ими управляют. А поскольку боги случая сочли уместным после отставки привлечь его к расследованию двух реальных дел об убийстве, к настоящему моменту среди друзей Тремейна были два инспектора полиции, в том числе один из самого Скотленд-Ярда, в итоге он еще больше пленился своим занятием.
Тремейн поглядывал на своих соседей по купе, вынуждая их в смущении делать вид, будто они не наблюдали за ним украдкой. В этой его манере не было ничего значительного, но когда он снова отворачивался к окну, то поглощен был не ландшафтом, а умственным упражнением, мысленной оценкой четырех человек, которых охватывал его краткий осмотр.
Это были трое мужчин и одна женщина. Последняя – средних лет, с виду жизнерадостная и, судя по набитой корзине для покупок, возвращавшаяся из поездки на рынок в соседний город, двумя станциями далее по той же ветке, где она села в поезд. Мать семейства, воспитывающая здоровый выводок, подумал Тремейн, вероятно, жена одного из местных фермеров, которая решила дополнить разнообразной провизией деревенскую еду собственноручного приготовления.
Из мужчин двое легко поддались анализу. Один был викарием – сразу видно: его воротничок не оставлял возможности строить предположения. Второй, в опрятном костюме в тонкую полоску, чуть залоснившемся на локтях, и с полным портфелем бумаг, в чтение которых он был погружен, наверняка был городским коммерсантом. Дела повлекли его прочь из города.
Третий мужчина представлял более серьезную задачу. Этому упитанному человеку средних лет, в очках на круглом лице, одетому в хорошо скроенный, разве что слегка измятый синий костюм, полагалось бы излучать добродушие и довольство, но по какой-то причине ему это не удавалось. Вместо благополучного лоска его щекам была свойственна едва заметная обрюзглость, в их складки врезались напряженные морщины. Глаза за стеклами очков были бегающими, тревожными, словно над их хозяином навис некий неотложный вопрос, но тот стремился не столько разрешить его, сколько уклониться от решения.