– Возьмем танцорку? – предложил он и поманил немочку, сидевшую неподалеку: после своего номера она пила кофе. – Меня возбуждает доступность, – пояснил он. – Вас – нет?
Немочка улыбнулась и подсела к их столику.
– Давно здесь, козочка? – спросил Эд.
– У меня контракт на год.
– Хорошо платят?
– Хорошо…
– А эти? – Эд кивнул головой на богатых кочевников, сидевших возле сцены.
Немочка сделала большие глаза, покачала головой и приложила палец к губам.
– Зачем вам это? – спросил Стюарт.
– Мой жених – шофер в Гамбурге. Я скоро вернусь, и мы поженимся. Мы не могли раньше пожениться: плодить нищих? Когда я вернусь, мы сможем обеспечить нашу семью.
Тогда Стюарт в первый раз – именно Степанову – сказал фразу, ставшую после его заклинанием:
– На предательство человека толкает не любовь, а обременительное последствие любви – то есть семья…
Он написал в газету Маффи цикл великолепных очерков, в которых он поднял шейха – «человек интересно строит свободу методом жесткого курса». Он писал о парадоксе: диктатура во имя будущей демократии. Через два дня после того как Маффи кончил печатать его очерки, «Стандарт ойл» удвоило субсидии шейху, а через неделю шейха свалили: молодые офицеры расстреляли его во дворце и провозгласили республику.
– Служить – это не значит врать, – сказал тогда Маффи, – мне вы обязаны были сказать всю правду. Апологеты нужны кретинам, которые боятся мыслить и принимать быстрые решения.
Эд снова метнулся в левые газеты, но там его предложений не приняли: у всех был в памяти скандал с «демократическим» шейхом. Тогда Стюарт плюнул на все и пошел работать в рекламу, на телевидение.
01.12
– Так что же будем делать, Эд, – спросила Сара, и на глаза ее навернулись слезы.
– Ты много пьешь.
– Ну и что? Что еще мне остается делать?
Она заплакала.
– Сейчас будет истерика?
Сара вытерла слезы, но подбородок ее по-прежнему дрожал.
– Истерики не будет, милый…
– А что же будет? – спросил он, и огромная грустная нежность вдруг сжала его сердце, когда он посмотрел на нее, – так прекрасно было ее лицо.
Она ответила:
– Будет развод.
Он положил руку на ее холодную длинную ладонь.
– Только ты напишешь просьбу о разводе сейчас, немедленно, – сказала она, – вот хотя бы на этой салфетке.
– Ты вправду этого хочешь?
– А ты?
– А если я не напишу? У нас снова будет все как было?