По данным социологических опросов, на момент объявления выборов консерваторы опережали лейбористов с огромным отрывом. Популярность самой Терезы Мэй была примерно в два раза выше, чем популярность лидера лейбористов Джереми Корбина. Корбин сменил Эда Миллибэнда в 2015 году, получив 60 % голосов на общепартийных выборах, однако в Палате общин его поддерживало лишь незначительное меньшинство коллег. Премьер была совершенно уверена, что добьется безоговорочной победы противопоставлением своей твердости и надежности слабости лидера лейбористов. Кроме того, Мэй посчитала, что, представив выборы голосованием лично за нее, а не за Консервативную партию как таковую, она сможет рассчитывать на персональный мандат доверия резко увеличившегося консервативного большинства в парламенте. Таким образом, она могла бы укрепить свои позиции в правительстве и сделать влияние в парламентской фракции доминирующим.
Соответственно этому вся избирательная кампания консерваторов строилась вокруг личности премьер-министра с акцентом на настоятельную необходимость получения ею мандата на «сильное и стабильное руководство», обеспечивающего успех переговоров об условиях выхода Британии из ЕС. Членам партии особого значения не придавалось. Нередко их упоминали всего лишь как «членов команды Терезы Мэй». При опубликовании предвыборного манифеста партии г-жа Мэй назвала его «моим манифестом», а не «манифестом консерваторов». Вызванное эти чувство неловкости усугубилось спустя четыре дня, когда Мэй пришлось уступить давлению общественности и внести существенные изменения в плохо продуманный раздел социальной политики. Эта поспешность вообще не понадобилась бы, будь манифест результатом более коллегиальной работы и более широкого обсуждения. Непопулярные меры касались стоимости услуг по медицинскому уходу на дому и в домах престарелых и моментально получили название «налог на маразм». Министра по делам местного самоуправления Саджида Джавида и министра здравоохранения Джереми Ханта вообще не привлекли к обсуждению этих мер – их просто проинформировали о том, что они будут включены в манифест меньше чем за сутки до его опубликования[45].
Подобные вещи являются существенным элементом стиля руководства, при котором власть концентрируется в руках самой Мэй и соруководителей ее аппарата Ника Тимоти и Фионы Хилл. Как правило, чем больше решений выносится на уровень премьера (а не отраслевых министров или коллективных органов правительства), тем большую власть приобретают его главные помощники. Личный секретарь Маргарет Тэтчер Чарлз Пауэлл и его брат Джонатан, выполнявший аналогичную роль (но с более громким титулом главы аппарата) при Тони Блэре, были крупными политическими фигурами, предпочитая оставаться в тени. Тимоти и Хилл распоряжались своей властью менее тактично и вызывали неприязнь очень многих министров кабинета. В связи с плачевными итогами выборов один из них заметил: «Долго управлять страной втроем не получится»