Ребенок, в своей простоте требующий луну с неба, много милее мне, чем ученый, желающий во имя простоты убрать с неба луну. Эти два вида простоты встали в наши дни друг против друга. Новая мода – «простая жизнь» – встала против старой доброй простой души, воплощенной, если уж обращаться к стишкам, в небезызвестном Симоне.[3] Простодушный Симон, который не знал теории товарообмена, но серьезно и пламенно хотел пирога, гораздо мудрее нового Симона, который, стремясь к простоте, смотрит на пирог с изысканным отвращением. Само собой разумеется, особенно он презирает рождественские пирожки и всю традицию, ведущую от старых рождественских песен к веселому уюту Диккенса. Мораль этой традиции слишком проста и очевидна для наших дней. Как это ни ужасно, она гласит, что Симон должен поесть пирога, даже если у него нет денег.
Конец ознакомительного фрагмента.