Книжку «Светлый лик смерти» в мягкой фиолетовой обложке проглотила за вечер. И почему меня так манит вся эта низость? Я и не думала, что такие книги вообще бывают! Хамство, мат, моральные уроды. Но сотрудники милиции мне здесь нравятся, такие хорошие, надёжные люди.
В сентябре я ездила на дальний конец Москвы, на Клязьминскую улицу. Помню эти гигантские, синеватые дома-муравейники. Пасмурная погода, полный мрак. Вот именно в таких безнадёжных домах и районах должны жить все эти страшные люди, герои покетбуков А. Марининой, шикарной дамы в очках и с гладкой причёской. В квартирах, куда никогда не заглядывает солнце…
А с другой стороны, Марина Алексеева собрала на своих страницах всё самое страшное. Надежда Цуканова, которую ищет, чтобы мучить, противная психиаторша Лариса Михайловна, её сын Витя и дочь Наташа, пережившие страшное самоубийство матери. Просто не надо мата, а так всё правда, и хуже бывает. Предательство, удар в спину. Присвоить все деньги и бросить подыхать в рабстве в Турции… Чем моя история отличается от Любы Сергиенко? Только кто «моя» Мила? Олеся? Сафронов? Лепёхина?
Но конец – новая мораль. Прибитая маньячкой Наташей психиаторша мечтала, чтобы насильником Нади Цукановой оказался ненавистный Владимир Стрельников. И тот действительно берёт вину на себя, выгораживая товарища. Один подонок покрывает другого. И в молодости спокойно смотрел на изнасилование девушки в беспомощном состоянии, и сейчас. И это высшее благородство по-маринински. Вот так и живём.
Вчера вновь забегала к Наташе, относила книжку. Встреча вызвала отвращение. Бурундукова говорила всякие гнусности и гадости.
Она собиралась куда-то ехать.
– А может быть, мне длинное платье надеть? – спохватилась она. – А то мне стыдно…
На ней нечто чёрное, короткое и облегающее. Прям на панель!
И мы пошли к её матери, что живёт на соседней улице. Почему-то именно там хранятся все её шмотки.
Хотя, что меня здесь удивляет? Бабушка тоже постоянно наши зимние вещи туда-сюда таскает!
Я долго ждала во дворе. Наташа спустилась в длинном, наверное, дорогом, но всё равно нелепом чёрном платье с разрезом. Вечернем. Потом что-то забыла и вернулась назад.
А когда я тащилась домой мимо четвёртой школы, мне навстречу шла Яна Летова с каким-то пожилым мужиком. Нет, не отцом: отец у неё седой и совсем старый. Хотя в памяти всё путается, может, я его неправильно запомнила. А других родственников, насколько я знаю, не имеется.