– Ты сошёл с ума? – Выпаливаю, широко раскрыв глаза.
Жду, что Гена сейчас признается, что пошутил. Что всё это – дурацкий розыгрыш, обман зрения, иллюзия.
Боже, да я готова поверить во всё, что он сейчас скажет, лишь бы эта огненная дыра в груди перестала болеть!
– Нет, детка. – Жених останавливается прямо передо мной. Нависает как огромная скала, принимаясь накручивать на палец мой локон. – Это будет отличная семья, вот увидишь!
– Семья, Алмазов – это мама, папа и дети… - Шепчу, стараясь держаться спокойно. Просто не хочу показывать ему, как мне плохо сейчас. – Но никак не вторая жена!
– Пффф, - из чувственного рта Гены вырывается плохо скрываемое раздражение. – Я же говорю, что ты – скучная. Отстала от жизни, Ева!
– Может, я и отстала от жизни, но я определённо лучше тебя! – Взрываюсь фейерверком, упирая ладонь в мужскую грудь. Толкаю на кровать, задыхаясь от ярости. – Для меня слово верность – не пустой звук!
– Все мужчины полигамны, детка. – Гена лениво отрывает свою накачанную задницу от матраса, поднимая с пола боксеры.
Начинает одеваться, совершенно не обращая внимания на моё состояние. Рвёт душу в клочья гадкими словами, отчего я начинаю задыхаться.
И мир предательски качаться начинает.
– Я всегда давал тебе всё то, что ты хотела. И Олечке тоже. Никто не был ущемлён…
– Так вы давно вместе… - Обида топит, и я начинаю задыхаться.
Осознавать очевидное слишком тяжело. А ещё просыпаться ото сна и видеть, что вся реальность разлетелась как карточный домик.
– Значит, пока я строила бизнес и зарабатывала деньги, ты тут развлекался? – Кричу, пытаясь хоть как-то выплеснуть те обиду и гнев, которые заполняют душу.
– Фу, Ева, когда ты стала такой меркантильной? – Гена оттопыривает губу, пытаясь пристыдить меня в чём-то. – Тем более, раньше тебе нравилось тратить на это всё деньги.
– Мне нравилось тратить деньги на моего мужчину! На его одежду, парфюм, предметы интерьера… - Голос предательски дрожит, когда я оглядываю всё то, что нас окружает.
Понимаю, что это всё куплено на мои деньги.
Даже эти боксеры Алмазова – привезены мной из Парижа. У него самого ничего нет. И не было.
А сейчас он делает вид, что это всё ничего не значит.
Да ещё и меня виноватой сделать пытается.
Сердце падает куда-то в пятки, а руки сами по себе сжимаются в кулаки. Как долго это продолжалось – не знаю.