Королева ворвалась в комнату, как смерч.
Одета она была наспех, волосы ее, расчесанные, но не прибранные в косы, лежали медовыми реками на плечах.
— Вы снова у нее, ваше высочество! — стискивая костлявые пальцы в кулак, прошипела королева, сузив глаза до двух щелок. Весь ее вид так и сочился ядом. — Где она?! Куда вы ее прячете!?
Принц насмешливо изогнул бровь и усмехнулся более чем ядовито.
— Кого вы рассчитываете тут найти, ваше величество? — спросил он едко.
— Эту потаскуху! — шипела королева, оглядывая все углы, порываясь заглянуть под кровать. — О, я прекрасно знаю ваше коварство, дорогой сын! Вы не пропустите ни единой юбки, но я, кажется, ясно дала вам понять, что не потерплю, чтобы вы лезли конкретно под эту юбку!
— Я и не лезу, — спокойно ответил принц.
«Потому что уже залез! — ядовито подумала Эвита, летая в теплом потоке воздуха над его головой. — Впился, как… клещ!»
— Где она, где?!
Растрепанная королева даже сипела от ярости, мечась по комнате.
— Да кто вам нужен, королева-мать, — сухо произнес принц, наблюдая за ее поисками. — Юную герцогиню я отослал с учителями в учебный класс, а ее сестру направил к портному, черт вас дери! После вашего обыска она же осталась… голой!
В его голосе прогремела ярость, и королева, услышав это, успокоилась, словно дразнить и доводить принца было для нее любимым делом, да и вообще целью жизни.
— Как прикажете с ней общаться, если она из постели вылезти не может? — продолжал ругаться принц.
— Этот обыск был необходим, — с недобрым удовлетворением произнесла королева, разглаживая узловатыми пальцами платье на животе. Словно сожрала кого-то и теперь с удовольствием переваривает добычу. — В ее вещах мог быть припрятан талисман. Магический амулет. Еретическая грязь, колдовство, грех!
Она заохала, словно от глубокого горя, и несколько раз ударила себя по губам, словно наказывая свои губы за произнесённое слово «колдовство».
— В трусах вшит, — подсказал непочтительный принц. — Ваш обыск будет стоить мне круглую сумму. Потрудитесь потом оплатить мне мои расходы. Все, что я потрачу на то, чтобы одеть герцогиню.
Королева снова окрысилась.
— С нее достаточно было бы и монашеской рясы! — заорала она, багровея. — Этому грязному отродью не в шелках надо ходить, а каяться за свои грехи, за свою порченую магией кровь, за свою черную душу!