Впрочем, довольно скоро я получил ответ на оба вопроса. Прибывшие последними драхты подтащили добычу к луже и проворно нырнули, уволакивая добро на глубину. Людские трупы почему-то не взяли — бросили прямо на тропе. Зато те драхты, что успели перекусить на поле боя, одновременно изогнули спины и отрыгнули полупереваренные останки в воду. Причем, судя по тому, что из их глоток фонтаном вылилась уже знакомая мне бело-зеленая каша, над телами успела хорошенько поработать кислота.
Пока я гадал, что к чему, вода в луже заволновалась, забурлила, а та салатовая штука на глубине вдруг шевельнулась, исторгнув из себя огромный воздушный пузырь.
Когда он вынырнул на поверхность, над болотом раздался гулкий хлопок, и у меня аж дыхание перехватило от разлившейся в воздухе несусветной вони. Господи… дезодорант бы сюда какой… или освежитель, хоть самый дешевый… так же не только задохнуться, но и ослепнуть можно! Понятно теперь, почему у драхтов нет ни глаз, ни носов!
В этот самый момент один из брошенных на тропе трупов внезапно шевельнулся.
Честное слово, у меня мороз по коже продрал, когда у покрытого кровью, слизью, землей и черт знает чем еще тела вдруг согнулась рука. На мгновение я подумал — показалось. Потом решил, что это посмертный рефлекс, потому что ауры у тела определенно не было. Наконец, когда скрюченные пальцы отчетливо заскребли мох, а под доспехами дернулась грудная клетка, я едва не решил, что драхты и впрямь подсадили туда личинку «чужого»: без ауры оживший воин выглядел жутко. Ровно до тех пор, пока из-под спутанных, почти полностью закрывших лицо волос не раздался судорожный вздох, а следом за ним не послышалось сдавленное:
— Да вашу ж чешуйчатую мать… Чтоб вы сдохли, уроды вонючие!
Я во все глаза уставился на вяло шевельнувшегося воина: кольчуга на груди разодрана, ноги в крови и наверняка сломаны, одна рука повисла плетью, но… черт возьми! Он и впрямь оказался живым!
Метнувшись взглядом в сторону лужи, куда успела нырнуть добрая треть драхтов, я плавным движением опустился на корточки, после чего подполз к раненому и, ладонью закрыв чужаку рот, велел:
— Замри.
На меня из-под грязных волос с диковатым выражением уставился карий глаз. Самый обычный, человеческий, несмотря на отсутствие ауры. Мельком коснувшись незнакомца, я на пробу вытянул из него капельку энергии, но тут же убедился: действительно обычный смертный. Даже не маг. Тем более не дарру, как я едва не решил поначалу.