В первый же день я попросила Эшхераша обучить меня языку местных, думая, что взрослый дракон сумеет помочь.
- Нет, Адали, - ящер поник. - Я не могу научить тебя их языку, я не знаю языка двуногих.
- Но как же тогда мы с тобой говорим? Почему я тебя понимаю, а ты меня? Я думала, ты и их тоже можешь понять.
- Слова в нашем общении не имеют значения, ведь мы говорим на языке твоей души, Адали, - пояснил ящер.
Эйшхераш не оставлял меня одну, сопровождая буквально повсюду. Оберегал. Каждый дракон из стаи стремился к контакту со мной. Не просто прикосновение – обмен энергией. Касаясь меня красным раздвоенным языком ящер передавал часть своей энергии, напитывал меня ее в буквальном смысле. А я в ответ, совершенно неосознанно, забирала что-то вместе с этой энергией, даря дракону способность общаться не только со мной, но и с сородичами. Я будто забирала часть звериной сути. Эйшхераш менялся на глазах. Его рассуждения, разговоры все больше походили на рассуждения лотра.
Но мои неразвитые каналы не способны вместить столько энергии, сколько могут отдать все эти диаракхорны. Нужно время. Если хочу помочь им всем – нужно скорее пройти слияние. Возможно ли это в мире, лишенном одаренных?
Драконы живут стаей со своими нравами. Самки вынашивают потомство, оберегая его после. Самцы добывают пищу. Понятие семьи у диаракхорнов отсутствует. Самка принимает ухаживание самого сильного самца. А когда она готова к потомству в следующий раз – и самец может быть другим. Самки диаракхорнов откладывают яйца. Сначала яйцо долгое время формируется в утробе матери, после еще долгие месяцы дозревает в особой пещере, укрытое толстым слоем сухой травы. Оберегаемое всей стаей.
Все это я узнала из разговора с несколькими драконами. Получив возможность общаться, ящеры стремились к этому общению, будто наверстывая время вынужденного безмолвия. Находясь поблизости, никому из нас не нужны были слова, звуки. Лишь я, по привычке, все еще произносила слова вслух.
Драконы охотно рассказывали о том, о чем сами знали, к сожалению, рассказать об этом мире они не могли практически ничего. Лотров, или как они называли местных – людей, не считали разумными, достойными общения, как и самой жизни. Не знали даже границ мира. Запертые в горах, мощные создания Всевышних влачили жалкое существование. Их наказание оказалось поистине страшным для вольнолюбивых гордых существ. Однако вместе с тем я ясно видела, что диаракхорны ничего не поняли, не вынесли уроков из своего заточения. Они все также не считаются с местным населением, истребили бы его при первой возможности, дабы самим властвовать в этом мире.