— Я верю, что настоящие ведуны не причиняют вреда без надобности, — словно не услышав дерзких слов, проговорил Эйвинд. — А в моей смерти тебе надобности нет.
Любомира молча сняла с шеи крепкий шнурок с маленьким медным ключом, подошла к Хауку, державшему ларец, привычным движением продела дужку в петли, замкнула замок и повернула ключ. Потом отступила назад и вздохнула:
— Обо всех зельях тебе рассказать, или хватит того, что там хранятся ядовитые травы, несущие смерть неосторожному, но в умелых руках помогающие победить хворь?
Вождь переглянулся с побратимом и хёвдингами, а потом спросил:
— Что ты умеешь, словенка? Я говорю не о том, ловка ли ты у печи и тонка ли твоя пряжа. Насколько ты хороша как целительница?
— Спроси у своего воеводы. — Любомира посмотрела на Асбьерна. — Лучше всяких слов о моем даре расскажут тебе его шрамы. Хотя порой я жалею, что не могу залечивать раны без следа.
— И правда, жаль, — негромко рассмеялся Эйвинд. Лоб и левую бровь вождя пересекал глубокий шрам — нашелся целитель, постарался, чтобы след от раны остался ровный и не испортил красивое лицо. Вряд ли сама Любомира сумела бы сделать лучше.
— Она многое может, — торопливо проговорила Весна, испугавшись, что вождь северян не поверит подруге. — Бывало, лечила и воинов, и стариков, и детей. Даже хворую скотину ставила на ноги. Все мы шли к ней за помощью.
Любомира молчала.
— Почему на тебе мужская одежда? — полюбопытствовал конунг. Девушка смущенно оглядела себя, неловко повела плечами:
— Когда прибежали девчонки, я в лес собиралась, за травами. Так ходить сподручнее.
— На твоем месте, Ормульв, я бы отпустил пленницу, — после недолгих размышлений проговорил Эйвинд на языке северян. — Если она получит свободу и по своей воле станет помогать нашим людям, то и пользы принесет больше и тебе уважения добавит. Что скажешь?
— Она и так будет делать все, что велено, — хмуро отозвался рыжебородый хёвдинг.
— С такой совладать непросто, — заметил Асбьерн. — Недаром у словен говорят, что и один человек может привести коня к водопою, но даже целая дружина не заставит его пить. Как бы потом не пришлось зашивать тебе другую щеку, Гуннарссон.
— И не таких уламывали, — сердито ответил Ормульв, чувствуя, как кровь опять приливает к лицу. — Вот увидишь.
— А давай проверим! — неожиданно усмехнулся ярл. — Сможешь ее поцеловать — она твоя. Нет — ее судьбу решит Эйвинд конунг. И пусть боги будут свидетелями нашего уговора.