Калли стояла в большом холле, в стене перед ней было пять дверей. Над тремя из них горел зеленый индикатор, означающий, что кабинка свободна. Калли выбрала крайнюю левую дверь, за которой ее ждала стандартная комната коннекта. Как только дверь за девушкой захлопнулась, в холле один зеленый индикатор сменился на красный.
Девушка оказалась в комнате размером примерно шесть на шесть метров. В паре шагов от Калли стояло небольшое, но удобное кресло. Прямо перед ним – журнальный столик. Расстояние от столика до дальней стены пока оставалось пустым. Калли села в кресло, ввела на встроенном в правый подлокотник дисплее номер нужного ей коннектора, устроилась поудобнее и стала ждать. Пол на свободном пространстве за журнальным столиком начал немного мерцать, послышалось легкое жужжание.
«Коннект установлен», – раздалось из динамиков системное уведомление.
Над мерцающим полом квадратиками то тут, то там начали вырисовываться детали изображения. Это голографы, встроенные в пол, потолок и стены, начали работать. Не прошло и десяти секунд, как перед Калли на мерцающем полу уже выстроилась полномасштабная объемная голограмма.
Девушка увидела своих родителей – Клариссу и Мориса Морелли. Отец, как всегда, сидел за большим письменным столом, мама пристроилась на подлокотнике его большого стула. За их спинами виднелось зашторенное окно, а по обе стороны от него на стенах висели семейные фотографии. В доме Морелли коннектор был только в отцовском кабинете, так что обстановку его за свои сеансы связи с родителями Калли изучила уже досконально. С правой стороны было видно часть папиных книжных стеллажей, с левой – небольшой угловой лаборантский столик и часть интерактивной доски для записей.
Родители с огромной теплотой смотрели на свою дочь, и сердце Калли невольно сжалось от этих взглядов.
– Дочь, прекрасно выглядишь, – сказала мама.
– Да, только кажется мне, что ты еще больше побледнела, – добавил отец и покачал головой.
– Морис, не начинай. Нормальный у нее цвет лица.
– Конечно, может, для тебя и нормальный, а по мне, так нашей дочери не мешало бы подзагореть.
– Пап, мам, нормально все со мной и с моей кожей, – вмешалась Калли. – Неужели мы именно об этом хотим поговорить?
– Можно и об этом, потому что о том, что происходит у тебя там, в Академии, ты все равно опять не расскажешь, правда ведь? – В голосе мсье Морелли был слышен небольшой укор. Но Калли понимала, что заслужила это.