К полудню село опустело.
Подались, куда кто мог.
Болтался в порывах метели
незамкнутый кем-то замок.
Пороша следы заметала.
И только на самом краю
два деда-соседа остались
возле своих развалюх.
Решили: Мы-то пожили,
чего уж беречь себя?
А тут всё же избы, пожитки…
Спровадили баб и ребят.
Смеркалось тревожно и рано.
В стрельбе заходился лес.
И Фёдор сказал Степану:
– Зайди… Вдвоём веселей.
Зашли. Заперлись, А жутко.
Стемнело. Сидят, молчат.
Коптилка. Две самокрутки.
Горло дерёт самосад.
В полупотёмках клубился
махорки и копоти чад…
Вдруг Фёдор оборотился
и выговорил: «Стучат!».
Кряхтя. тяжело поднялся.
– Придётся пойти, отпереть…
С засовами долго возжался.
Скрипнула старая дверь…
Ввалились – в пару, в морозе,
хозяина пропустив,
двое почти что взрослых,
один – мальчишка почти.
– Отцы, мы свои, с разведки.
У нас ни дней, ни ночей.
Нам бы часок обогревки,
да щец бы погорячей…
Ну, тут старики подхватились,
и вмиг разгуделася печь,
и щей в чугунке вскипятили,
и лампу рискнули зажечь.
По кругу пошли буханки —
без ножика, на излом,
трофейной тушонки банки
и спирт из наркомовских норм.
Уютно. Тепло. Мыслишка:
полчасика бы поспать!
Но встал командир-мальчишка:
– Пошли. А то не успеть!
Собрались. Вооружились.
Старик до крыльца проводил.
Сказал им:
– Бывайте живы.
А нам-то как? Уходить?
Сощурясь на снег и ветер
и что-то решив, наконец,
внучок-командир ответил:
– Не уходи, отец!
– Наутро мы их погоним.
Наш наступает день.
А нам воевать способней,
зная, что вы – здесь!