– А вот это мы еще посмотрим! – тихо прошипела девушка.
Мысленно она уже дала себе обещание, что в могилу с Голубой Экной заберет, как минимум, половину жителей поместья. В идеале, вместе с Коллекционером Душ.
– Чего это ты тут забыла? – наконец, доев, спросил старик Хетько. – Ужин давно закончился. Все уже спать ушли.
– Я заблудилась, – сказала Бин, пока «прокаженный» зло смотрел на нее с гадкой ухмылкой на лице. – А сам-то ты что тут делаешь? Раз ужин уже закончился, то и ты тоже должен идти спать, а не прохлаждаться тут!
– Я всегда голодный! – с рыком он стащил со стола куриную ножку и снова принялся грызть. – А тебе вообще здесь нечего шляться! Особенно без разрешения Хозяина! Лучше бы с подружкой своей пообщалась! Вот сейчас доем и притащу тебя к Хозяину, маленькая оккультистка, чтобы ты не бродила тут сама по себе!
– С какой такой подружкой? – удивилась она.
В поместье у нее, определенно, друзей не было. А уже подруг, тем более. Бин бы совершенно точно запомнила, что знакома здесь с кем-то из девушек на уровне «закадычные подружки», если бы такое происходило в действительности.
Так о чем он сейчас говорит?
И о ком вообще идет речь?
«Прокаженный», тем временем, попытался вцепиться своими жирными пальцами в руку Альбины, но та мгновенно вырвалась из его хватки и отскочила от него подальше.
Однако этого несчастного мгновения вполне хватило для того, чтобы голову Бин словно пронзило раскаленными гвоздями, а перед глазами быстро замелькали картинки из прошлого старика Хетько.
Омерзительные…
Аморальные…
Жуткие образы…
Складывая их вместе, по подобию мельтешащих фотографий из семейного фотоальбома, они в общих чертах показывали историю жизни старика Хетько, от которой захотелось блевать. Это, конечно, было куда примитивнее и проще, чем это было с памятью Коллекционера Душ, и куда менее болезненно, но, в то же время, слишком противно.
– Стервятник! – зло прошипела Бин, стараясь совладать с приступом боли, и внешне при этом казаться неприступно. – Падальщик!
Ноги отчего-то сами по себе стали отмерять расстояние между стенами сарая. Голос стал более вкрадчивым, а осанка – гордой.
– Некрофил! – воскликнула девушка. – «Мертвые ничего не чувствуют!», «Мертвые не сопротивляются!» – не так ли ты говорил?
От внезапной смены образа «прокаженный» с остекленевшим взглядом удивленно уставился на нее, выронив от ее неожиданных слов куриную ножку из своих рук.