Я осторожно вошла в помещение и дверь за мной сразу же закрылась. Оглядевшись, поняла, что это кабинет. Большой письменный стол, пару кресел напротив, стеллаж с какими-то непонятными приборами и большая интерактивная карта.
Взгляд зацепился за хмера, выкупившего меня. Теперь он предстал передо мной немного иначе. Черный военный китель выгодно подчеркивал фигуру оттеняя серость кожи, глаза были уже не красными, а белые с чуть розоватым оттенком. Даже клыки не портили его лицо. Красивый. Таких у нас обычно печатают на глянцевых журналах.
- Насмотрелась? – зло произнес он. – Это в первый и последний раз, когда я разрешаю поднимать тебе голову и смотреть мне в глаза. Ты поняла меня, лира?
Злость и раздражение тяжелой патокой разлились по кабинету. Хотелось быстрее сбежать отсюда, но нельзя.
- Да, поняла. Я больше не буду.
- Господин.
- Что? – не поняла я и переспросила.
Разозлившись на мою глупость, капитан молниеносно оказался возле меня. Сжав рукой горло, он поднял меня над полом и прижал к стене.
- Я твой господин, а ты моя рабыня. Собственность, вещь, которую я могу выкинуть, продать или убить. Ты моя еда, блюдо, которое я спокойно могу заменить. Поняла? - прошипел он прямо в мое лицо.
Поднимать глаза и смотреть на его лицо я откровенно боялась. Воздуха не хватало, я задыхалась от крепкого захвата.
- Да, господин, я поняла вас, - едва смогла прохрипеть слова.
Капитан после моих слов успокоился и опустил на пол. Только шею сжимали безжалостные тиски, но доступ к кислороду мне был открыт. Хоть на этом спасибо. Чувство злости еще витала вокруг нас, но я отчетливо смогла понять – не я причина такого его состояния.
- Протяни руку, - приказал капитан, когда я наконец-таки смогла хоть немного отдышаться и успокоиться.
Безвольно протянула руку, боясь вызвать новый виток злости и раздражения. Хмер, видя мою покорность, довольно оскалился и рывком припал к моему запястью. Дикая, жгучая боль расползлась по руке, заставляя меня вырываться, кричать и плакать.
Секунды складывались в минуты, а этому действию не было ни конца, ни края. Мощный, стальной захват руки не давал вырваться. Сил вырываться уже не осталось. Я, как запутавшаяся в паутине бабочка, отстраненным сознанием наблюдала за кровавым пиршеством. Чувствовала, как меня покидают силы, как слабеют ноги и темнеет в глазах.