Отец никогда не бил Бесс.
— Если бы у меня была мачеха, — говорю я, — я бы уважала ее, потому что это выбор отца.
Звучит так, будто я намеренно говорю то, что Анна хочет услышать.
— Но я бы хотела, чтобы и она была на моей стороне, — добавляю я.
Королева кивает и прищуривается, глядя в пространство.
— Я должна встать на ее сторону, чтобы она признала меня. Надо обратиться к королю от ее имени. Он вернет ей свою благосклонность, и тогда она перестанет упорствовать. Нет, сначала она признает меня, а я помогу ей. В таком порядке. Мы обе в выигрыше.
Анна резко поворачивается ко мне и хватает за плечо.
— Поговори с ней.
Мои глаза расширяются от удивления.
— Я, Ваше Величество?
— Да, передай ей мои слова, моё предложение.
— Чтобы она публично признала вас, а вы заступитесь за нее перед королем?
— Пусть воздаст мне должные почести хотя бы здесь, в Хэтфилде, если ей так проще. Тут достаточно свидетелей.
— А взамен вы… — я хочу, чтобы она произнесла это сама.
Анна делает паузу.
— Благосклонность короля. Не могу гарантировать ей место при дворе, но обещаю, что сделаю всё, чтобы король снова относился к ней как к дочери.
Я киваю.
— Ты сделаешь это, Мэри? — Анна заглядывает мне в глаза.
— Конечно, Ваше Величество.
— Спасибо!
Она просияла. Я совершенно не хочу этого делать, но кто я такая, чтобы отказывать королеве.
*
Мне пришлось постараться, чтобы отыскать Марию. Ни один человек в Хэтфилде не подсказал мне, где она. Полагаю, дело опять в моей матери и ее апельсинах для Екатерины. Все думают, что я тоже шпионка.
Когда я устала носиться по дворцу, то решила выдохнуть и пораскинуть мозгами. Где может быть Мария сейчас, когда приехала Анна? Может, молиться где-нибудь о том, чтобы Бог послал королеве все кары небесные?
Ну конечно, молится!
Я иду в местную часовню. Мария, как и ее мать, истово верует в папство, так что не исключено, что прямо сейчас она обращается к Господу.
Часовня Хэтфилда небольшая по сравнению с Хэмптон-кортом, но внушительна по сравнению с Кеннингхоллом. Стены выбелены, потолок украшен изображениями звезд. И ни одного святого образа.
Но сейчас Марию это не смущает. Я оказалась права, и она здесь. Стоит на коленях перед распятием, спиной ко входу. Вся в черном, словно вдова. Ее фигура кажется совсем крошечной.
Она поворачивается на звук моих шагов, и на ее лице я вижу раздражение. Ей не нравится, что кто-то прервал ее молитву. Мария нехотя встает, когда я приближаюсь, и пытается понять, кто я.