– Понимаю, – киваю я и хватаю пальто. – Конечно, я подброшу, без проблем. Едем!
– Огромное спасибо, красотка, ты просто чудо!
Вот так, совершенно неожиданно для самой себя, поздним вечером тринадцатого февраля, я везу в больницу Никиту Лисина – одного из наследников многомиллионной империи Лисиных... Чтобы не сидеть в ожидании и не скучать в автомобиле, пока он навещает мачеху, я даже вызываюсь пойти вместе с ним внутрь, и молодой человек не возражает.
Его мачеха оказывается в нефрологическом отделении: вечером у нее начались сильные боли в поясничном отделе, вызвали скорую, врачи подозревают воспаление почек и, возможно, песок или камни. У женщины уже взяли кровь на анализы, сделали УЗИ и еще какие-то процедуры, вкололи обезбол, и теперь она лежит в роскошной платной одноместной палате.
Когда мы с Никитой подходим к палате, из нее выходят расстроенные Адам и Амир – родные сыновья женщины. Никита обнимается с братьями, я обмениваюсь с ними рукопожатиями, мысленно отмечая, что прошли всего сутки с нашего знакомства, а мы уже видимся при совершенно иных обстоятельствах. Вчера это был бар, сегодня – больница. Жизнь – ироничная штука... Я сама вспоминала об этом только утром, когда завтракала с Захаром и рассказывала ему, как погибла моя мама...
– А где Альберт?! – спрашивает Никита.
– Не брал трубку, – говорит про своего брата-близнеца Адам. – Скорей всего, пил с прошлого вечера, не просыхая, и потом уснул.
– Надеюсь, с ним все нормально, – Никита закатывает глаза.
– Только маме не говори, – просит Амир.
– Конечно, – обещает Никита и отправляется к мачехе.
Мы с Адамом и Амиром остаемся в больничном коридоре втроем. Братья переглядываются между собой, а потом Адам спрашивает:
– Ну что, вы с Никитосом уже это... переспали?!
9. 9 глава
От его неожиданного вопроса у меня аж щеки вспыхивают румянцем – и нет, не от стыда, а от праведного негодования: кто он такой, этот мальчишка, чтобы вот так бессовестно и откровенно спрашивать у меня, спала ли я с его братом?! Разве это не наше с Никитой личное дело?! Мы не в баре, в конце концов, пьяные и веселые, там подобный провокационный вопрос был бы еще более или менее допустим, но точно не сейчас, не здесь, в больнице...
Вот ведь хам!
Но я была бы не я – если бы смутилась и ответила невпопад этому наглому мальчишке, позволив ему взять верх надо мной. Так что я лишь самоуверенно ухмыляюсь, медленно прохожу вокруг Адама, а потом припадаю губами к самому его уху и интересуюсь соблазнительным шепотом: