- Нет, останься, послушаем, что хочет мне сообщить госпожа
Ухтомская. А вы проходите, занимайтесь своими делами. – я сделал
маленький шажочек в сторону и кивнул смуглым девицам, что тащили в
наши покои какие-то баулы.
- Ваша светлость, вчера получены газеты из Империи… - Ванда
опустила глаза и протянула мне печатные издания: - Известия
тревожные, народ в смятении…
Я фыркнул, сунул газеты под мышку и свернул в сторону своего
кабинета, кивнув девицам, чтобы следовали за мной. А хорошо они
смотрятся, двигаясь рядом, две злые и грациозные красотки.
В кабинете, я посадил девушек в кресла, подальше друг от друга,
кинул шубку жены и свой полушубок на стол, и наконец смог
ознакомиться с тревожными новостями, вогнавшими в смятение моих
подданных.
Не знаю, каким образом новости так быстро долетали до столицы
Империи, учитывая, что линии телеграфа еще только тянули по моим
владениям, но реакция в столице на мои «подвиги» была молниеносная.
Полуофициальное «Русское слово», в редакционной статье на первой
странице, не стесняясь в выражениях, описывала меня, как душегуба и
разбойника, что разорял мирные городки, захватывал научные
экспедиции британского Географического общества, насиловал все без
разбора. Описание подвига пяти британских офицеров, что не
побоялись выйти навстречу моей банде, и ценой своих жизней
обеспечили эвакуацию беззащитных женщин и детей даже у меня вызвало
слезы умиления и желание поквитаться с агрессором. Остальные
статейки были не столь яркими, а эпитеты в мой адрес – совсем не
смачными, поэтому я с досадой отбросил прессу.
- И вы хотите сказать, уважаемая Ванда Гамаюновна, что народ
мрачно встретил меня, потому, что все прочитали статью в «Русском
слове»?
- Да нет, конечно, ваша светлость. – Девушка изобразила глубокий
поклон, на мгновение ослепив меня белизной полушарий, почти не
скрываемых корсажем: - Большинство обывателей газет не читают,
только город заполнили слухи, что со дня на день из Орлова прибудет
карательная экспедиция, у которой стоит задача вас повесить, а всех
жителей княжества отправить на каторгу, пожизненно.
- Понятно. – я постучал пальцами по столешнице, после чего
крикнул в сторону закрытой двери: - Крас, загляни на минуточку!
- Что угодно, ваша светлость? – из-за двери в кабинет шагнул
вестовой Полянкин.