Нет, мама не отказалась от внучки. Но она и в самом деле не понимала, как обращаться с такими детьми – несмотря на то, что мама была профессиональным педагогом, учителем начальных классов. Да никто из них не знал. Только Илона, надев на себя плащ святой мученицы, сыпала умными словами и рассказывала, сколько она делает для Вероники. Похоже, это были только слова – если все закончилось… вот так.
А тогда Марку просто некуда было больше обратиться. Конечно, мама взяла к себе Веронику. И Марк смог уйти в рейс.
Когда он вернулся и приехал к матери домой, Марк очень ясно осознал, что это был чрезвычайно неудачный опыт. Мама, всегда следившая за собой, выглядела несчастной и измученной, разом будто постаревшей лет на десять. А Вероника вцепилась в него мертвой хваткой и только горестно всхлипывала. Она явно решила, что ее снова бросили. Марк весь вечер ходил с дочерью на руках – ел, пил чай, разговаривал с мамой, потом по телефону – и все это время Вероника висела на нем, как детеныш мартышки – на матери. Впрочем, кажется, у обезьян родительские функции поделены поровну. Получается, Марк – отец-мартышка.
Так, все. Нервы сдают, а ведь он в роли отца всего несколько дней. Что же дальше будет?
Вероника, в конце концов, уснула, и ее удалось уложить в кровать. Они пили на кухне чай, Марк слушал рассказ матери. Она не жаловалась. Старалась не жаловаться. И даже говорила, что пусть Вероника остается у нее и дальше. И что купила ей носочки и платье. И что-то даже успела прочитать про то, как надо воспитывать таких детей. Да только…
Мама во всем этом совершенно не разбиралась. Она выучила не одну сотню детей за время работы в школе, и ее бывшие воспитанники до сих пор звонят и пишут ей, поздравляют с днем рождения, восьмым марта и днем учителя. С мамой постоянно здороваются на улице. Она воспитала сына, которым гордилась. И теперь у нее на руках оказалась внучка, которой гордиться никак не получается. Да никогда уже и не получится. И осуждать мать за эти чувства Марк не мог. Он вдруг как-то резко понял, что людей за чувства осуждать нельзя в принципе. Это все равно, что осуждать за цвет волос, глаз, размер ноги или рост.
Но эта новая, открывшаяся Марку философия не объясняла, что делать дальше.
А что-то делать было надо.
На следующее утро Марк встал очень рано. У такого раннего подъема было две причины. Во-первых, ему надо было уйти из дома до того, как проснется Вероника – Марк был уверен, что повторится вчерашний сценарий, и он опять будет папа-мартышка. А во-вторых, в семь утра он сумел застать дома Илону.