«Что это?» — она недоумённо свела брови.
«Твоё состояние... Когда ты вернулась», — улыбнулся я.
«На меня напал монстр, огнелис... — её мысленный голос звучал
возмущённо. — Какой позор, я еле убежала от него. Какие же вы,
люди, слабые!»
Я мысленно усмехнулся. Игра была отличной и, похоже, всех
убедила. Да кто поверит, что этот божий одуванчик — боевая машина
убийств? Только я...
«Ты покушала? — поинтересовался, наблюдая, как она облизывает
уголки губ. — И почему не убила того старика?»
«Да... — она вытерла рот тыльной стороной ладони. — Он оказался
силён, пытался меня подчинить, пока другие сдерживали... Не успела.
Времени не хватило».
Лахтина продолжала что-то рассказывать в моей голове, но я уже
не слушал. Пыталась уговорить меня вернуть ей истинное обличие
прямо сейчас, ведь она помогла. Но я отвечал уклончиво: не знаю,
как, не хочу, потом... Лахтина — моё новое крайне эффективное
оружие, и я не собирался так просто расставаться с ним.
Когда мы подъехали к особняку, солдаты уже вылезли из своих
машин и выстроились вдоль подъездной дорожки. На крыльце стояли
Витас, Жора и мои жёны-перевёртыши, с тревогой вглядываясь в наш
кортеж.
Я выбрался из машины, улыбаясь, как будто вернулся с приятной
прогулки. Подошёл к Патронажному и протянул ему договор,
подписанный со Жмелевским.
— Вот, — произнёс спокойно. — Здесь всё чётко изложено. Мои
земли остаются моими, до суда никто не имеет права вмешиваться в
дела рода.
Майор скривился, словно проглотил лимон, вырвал документ из рук
и пробежался по нему глазами.
— И что? — процедил он, комкая договор и бросая мне в лицо.
Я поймал бумагу одной рукой, аккуратно расправил и сложил, пряча
во внутренний карман.
— Мальчики, — улыбнулся, обращаясь к солдатам. — На выход. Вон с
моей территории!
Патронажный шагнул ко мне так близко, что я почувствовал запах
его дыхания — смесь табака и страха.
— Это не конец, Магинский, — прошипел он, брызгая слюной. —
Посиди, порадуйся, а потом это всё станет собственностью
императора, как и должно быть. А тебя казнят! Я буду лично
присутствовать при этом, увижу твой последний выдох и страх в
глазах.
— Ещё посмотрим, — дёрнул я щекой, едва сдерживая желание
впечатать кулак в его самодовольную физиономию, — чей вздох будет
последним. А теперь вон!
Повернулся к своим людям, стоявшим на крыльце: