Подлинные истории призванных. Как мы жили и верили - страница 5
Валентина Александровна и попыток не делала. Она была непоколебимо уверена в своей правоте: «Я старый человек, и они, молодые, здоровые, должны считаться со мной. Зачем они открывают на кухне форточку? Ведь мне холодно».
Страдая глухотой, она часто жаловалась, что священники «тихо говорят»: «Ну как же это так! Я стою почти рядом с отцом N и ничего, ну ничего не слышу! Только “плоть, плоть, плоть, плоть!”»
Евдокия все себя корила, что плохая молитвенница, что больше занята земной суетой, чем мыслями о божественном. Под большим секретом сообщила мне, что она – инокиня Евлампия, а вот звания этого высокого недостойна.
Спевку проводит иеромонах Ионафан
Рассказывала, что только однажды почувствовала, что такое причастие, когда будто дверца в ее сердце открылась. А батюшка, причащавший ее, сказал: «Познал Господь Своих».
Евдокия о своих исповедях никогда не рассказывала. Это был мужественный боец. Она все-таки помирилась с соседями. Об этом событии я узнала от нее со всеми подробностями и тогда же записала ее рассказ.
«Слухай сюда, Марийка. Такое на меня было нападение врагов, что не приведи Господи. Скребу это я на кухне плиту, и вдруг выходит она. Все мои тряпки раскидала: это сюда не ложи, это не трожь. Стою я перед ей, как нищенка. Молчу. Только молю: “Господи, не дай мне рта раскрыть”.
Пришла я в свою комнатуху и думаю: дальше так жить нет никакой возможности, надо врага давить. И вспомнила я вдруг Лександра Невского. Это надо же, такой великий был царь, а и то в ноги хану поклонился за всю Русскую землю! А я – такой мусор – не могу смириться перед своей соседкой. Да что же это, думаю, такое!
Попросила я благословения у Матери Божией и дунула на кухню. Будь, думаю, что будет. Она там крутится у плиты. Я бух ей в ноги и говорю: “Нина, прости ты меня, грешную! Ну зачем нам в такой злобе жить? За что ты на меня так нападаешь? Что я твоей Гале дверь не открыла? Так я спала. Неужели ж я нарочно?”
Вижу, у ей на глаза слезы навернулися. Тут на шум выбег Кирьянович (муж соседки). Я и ему бух в ноги. А он мне: “Вы мне не кланяйтесь. Вставайте”. И у него прощения попросила. Сейчас все, слава Богу, хорошо. Живем в мире.
Вот ведь как смирения враг боится. А если бы я с ей пререкаться начала – мы бы до смертоубивства дошли. Дальше так жить не было никакой возможности».