Ладонь нащупала прохладное древко
лука и оперение одной стрелы.
— Стоять! — рыкнул я, резко
обернувшись и натянув тетиву.
Жало стрелы из куска панциря
сталь-жука смотрело в грудь Грайва. Мой противник знал, что с
десяти шагов я не промахнусь.
— Ещё шаг… — предостерёг я и тряхнул
головой, пытаясь смахнуть кровь. Она сочилась сквозь ресницы и
туманила взор, мне с трудом удавалось рассмотреть лишь неясные
силуэты.
Со стороны основного лагеря
послышались крики, а в следующую секунду в меня врезался Воздушный
кулак — одна из рун хейра Сирила. Меня отбросило назад, несколько
раз перевернуло в воздухе. Спина взорвалась болью, когда я врезался
в ближайшее дерево. Кажется, послышался хруст рёбер.
— Всем стоять! — рык хейра повис над
поляной, где я устроил ночлег. В крике слышался приказ, а также
угроза. Уже не раз мне доводилось слышать нечто подобное в свой
адрес со стороны старосты нашего грасса. Проще было подчиниться.
Чтобы перечить бронзовому Восходящему, нужно быть либо глупцом,
либо желать изгнания. Хотя в моём случае я и так жил практически
как изгой.
— Что здесь происходит? — хейр
повернулся к Грайву и окинул его оценивающим взглядом.
— Мы с Гримом и Тринком хотели
спуститься к ручью и набрать свежей воды, когда этот, — Грайв
кивнул в мою сторону, — неожиданно напал на нас и попытался
убить.
Рядом с хейром появились два воина
его копья. Оба деревянные Восходящие. Они цепко осмотрели место
побоища и попытались сдержать улыбки. О моём противостоянии с
Грайвом и его дружками не знали только глухие и слепые.
Несмотря на боль, я поднялся на ноги.
Ноги держали с трудом, то и дело норовя подкоситься.
— Опусти лук, живо! — приказал
хейр.
Нехотя, но мне пришлось
подчиниться.
— Что скажешь в своё оправдание? —
глаза хейра сверкнули голубоватым светом звёздной крови.
— Мне не в чем оправдываться, —
твёрдо ответил я, хотя знал, что моим словам всё равно никто не
поверит. — Эти трое напали на меня. Мне пришлось защищаться.
— Он врёт! — заголосил Грайв. Сынок
хейра прижимал ладонь к рассечённому лбу. По его пальцам медленно
струились капли крови. — Мы спускались к ручью, чтобы набрать воды
для завтрашнего перехода. А этот… этот…
Голос Грайва налился такой обидой,
что не знай я, что произошло здесь минуту назад, сам бы себя
заподозрил в дерзкой засаде на троицу безобидных путников.