― Понятное дело. Я мечтаю об идеальной жене, ты бы мне подошла,
но ты же дикая.
― С чего это дикая? ― аж подпрыгнула подружка, слова Пети
звучали несправедливо. ― Нормальная я.
― Ага, скоро в старую деву превратишься, до сих пор ни с кем не
встречаешься.
― А я никому и не нравлюсь. И у меня все есть. Семья, ты, папа.
О чём ещё мечтать?
― О собственной семье! ― он помахал руками, отгоняя дым. ― И
хватит курить!
― Петя, не начинай! Мы все уже давно обговорили.
― Ладно, пойду. Опять у тебя натрескался, мама ворчать будет,
что дома не ем.
― Пустяки, тётя Марина не со зла, ― ответила Лена, закрывая за
Петей.
Отчего-то этот разговор Лене запомнился.
Петя и отец по-прежнему считали своим долгом оберегать Лену от
мира, непременно находили время воспитывать ее в силу своего
разумения. Они беспокоились, если вечером Лена уходила куда-нибудь,
например, на курсы. Запретили ей устраиваться на работу, если там
предполагалось вечернее возвращение домой. Лена никогда не
возражала. Зачем? Она все равно поступала по-своему и не видела
смысла сотрясать воздух.
Лена любила тишину. Себя она считала барышней домашней и
отсталой от современности. На тусовки не бегала ― семья, работа,
книжки, телевизор и ветхий компьютер. И когда делала уборку или
готовила, любила тихонько напевать. Репертуар её в основном состоял
из романсов.
Порой добрый сосед Петя Синицын выводил близкую подругу на
развлекательные мероприятия, где можно было от души потанцевать, в
этом и состояла их светская жизнь.
Изредка они организовывали совместный поход в ресторан,
заказывали суши, охоча она оказалась до иноземных кушаний. Дома
иногда делала роллы для семейства, но они не получались такими
вкусными, как в ресторане. Или это просто казалось?
К сожалению, нынче и это недоступно. В квартире прекрасно
танцевать можно, места достаточно, но редкость, чтобы дома никого
не было, так что особо не попляшешь.
Прочитав в школе Льва Толстого, Синицын одно время просил
обращаться к нему Пьер, но быстро передумал, потому что никакой он
был не Безухов, не чувствовал он себя Пьером. Лена ласково называла
его Петрушей, но теперь, когда они повзрослели, звала Петей. Пётр
было слишком официально.
Петя хлопотал на работе, чтобы для подружки нашлось место; к
сожалению, расширения штата не предвиделось, но он не унывал,
засылал заказчикам резюме подруги, где-то, да должно было
«выстрелить».