Кто-то из добровольных помощников
подошел к ней, предложил воды.
К тому моменту Лена почти справилась с
собой, она поблагодарила, сделала несколько глотков, дыхание
выровнялось и её, наконец, перестало трясти. Рядом топтался
невысокий парень, какой-то из приезжих, она никак не могла
научиться их различать. Таджик? Узбек? Он с жутким акцентом
беспокойно спрашивал, нужна ли ей медицинская помощь. Лена уверила,
что нет и тот, недоверчиво покачав головой, отошел.
Кошелёк, телефон, ключи, проездной,
блокнот с адресом работы. Собирать вещи Лене помогали теперь уже
два человека, тоже возникших рядом из ниоткуда, как и предыдущий,
поивший водой, один ходил по газону, высматривая, не осталось ли
чего, второй держал её сумку. Они бесконечно спрашивали, как она
себя чувствует, не надо ли чего, а Лене в голову лезли бестолковы
сцены из американских боевиков, где герои спрашивали: «Ты как?
Ок?», а тот, кто был при смерти, радостно сообщал: «Ок». При
просмотре таких сцен они с Петей дико хохотали. Слава Богу, к ней
хохот не возвращался. Помощники помогли уложить куртку в пакет,
слишком та испачкалась, просили посмотреть все ли вещи она
собрала.
Лене казалось, что она только и делает,
что благодарит всех. Ни имён, ни тем более лиц она не запомнила,
хотя добровольцы вроде бы представлялись, записали свои номера
телефонов и сунули бумажки ей в сумку. Она снова благодарила.
Помощники пооглядывались и отправились к
разбитой машине, а Лена наискосок пересекла газон, изображая,
словно она что-то ещё ищет. Может на неё никто и не смотрел, но она
страшилась, что её остановят, вот и притворялась. Воровато
оглянулась, за ней никто не шёл, её никто не догонял, и она побрела
в сторону перекрёстка вдоль металлического забора. На левую ногу
ступала бережно, видимо, подвернула или сильно стукнула.
Хохот давно прекратился, но теперь Лену
начало трясти. Она прибавила шаг, останавливая себя, чтобы не
припустить во все лопатки. Девушка уходила прочь от остановки, от
машины, едва не размазавшей их с дядькой по асфальту, от ужаса,
который только теперь подбирался к ней.
Шагала, не оглядываясь.
Еще собирая вещи, она поняла, что не
станет смотреть на ту машину, на то, что произошло с остановкой. Не
станет ни за что. Если посмотрит, с ней обязательно повторится или
припадок хохота, или ещё что похуже, и её увезут на Пряжку. А в
психушку ей нельзя, она только что работу получила.