Я встал из-за стола, и она тут же вскочила, видно не имея позволения сидеть перед стоящим графом. Вышла маленькая заминка. Я молчал с улыбкой оглядывая ее, и она молчала, даже после двух бокалов вина чувствуя себя неуютно. Потом спросила:
- Уже раздеваться?
Я еле сдержал смех. Ну до чего же мила в свои двадцать шесть!
- А можно я тебя сам раздену? – спросил я, и раньше, чем она кивнула начал расстегивать платье.
Вскоре оно упало на пол, и госпожа Вязина осталась в тонкой ночной рубашке, под которой проступали полные и тяжелые груди – бюстгальтер она не носила. Очень медленно я стянул с нее и ночнушку, хотя ее рука сначала препятствовала мне. А затем с полным нахальством явно не свойственным суслу, сунул руку в ее трусики. Хотя она судорожно сжала ножки, мой палец проник в ее ложбинку, и я понял, что там очень мокро. Вот так… Я ее даже еще не ласкал. Наверное, год без мужчины дается очень тяжело для Елены Капитоновны.
- Александр Петрович… - сдавленно произнесла она.
- Что, моя принцесса? – лаская ее ложбинку и чувствуя, что мой член сейчас лопнет от напряжения. Мне хотелось подхватить ее на руки, покружить немного и опустить на кровать. Затем наброситься голодным хищником. Но суслу такое не по силам. Я быстро разделся и лег рядом с ней. Она вздрогнула, когда мои губы сжали ее сосок. Он тут же затвердел, превращаясь в бутон, столь чувствительный, что я ощущал, как ползут по ее телу мурашки от моих прикосновений. Тихонько я стянул с нее трусики и теперь, когда моя ладонь снова проникла между ее ножек она почти не сопротивлялась. Ласка моих пальцев отзывалась ее подрагиванием и частыми глубокими вздохами. А когда я проник пальцами в ее лоно, она тоненько, как девочка застонала и развела ноги.
Я возлег на нее, проводя упругой головкой по ее скользкой складочке. Лена в ответ впервые сама поцеловала меня в губы, потом в шею с неожиданным жаром. И прошептала:
- Александр Петрович, пожалуйста, не брызгайте в меня. Я очень боюсь.
- Все будет хорошо, - пообещал я.
Она тихонько охнула от моего проникновения, и выгнулась. Жезл сусла был весьма крупненький. Правда, не столько в толщину, сколько в длину. Когда я ввел только головку, Леночке явно стало жарко от острых ощущений.
- Тише, пожалуйста! – зашептала она, часто целуя меня в шею, словно старясь задобрить.