С этими словами товарищ Григорян
поднялась, Свиридов последовал ее примеру, как и все мы. Директор и
завуч отправились провожать товарища Григорян к автомобилю. Мы
втроем, я, Звягинцева и Кудрявцева, переглянулись и отправились в
учительскую дожидаться конца урока.
В коридоре я задержался, сверлил
прямую, как палка, директорскую спину и прикидывал, зачем Юрию
Ильичу понадобилось так меня расхваливать. Вроде и ничего такого не
сказал, но уж больно явно выпячивал мою персону. Согласен, вроде
как и повод есть. Но вот зачем?
Не люблю вопросов, на которые не
знаю ответ
ы. Значит, разговор с директором
лично у меня сегодня не закончен.
— Ниночка, а ты кого с детьми
оставила? — озабоченным голосом поинтересовалась Тамара Игнатьевна,
едва мы зашли в учительскую.
— Да я Гришу попросила, — рассеянно
ответила пионервожатая и кинулась ко мне. — Егор! Ах… как же… все
хорошо? Правда? Я так волновалась! Я так перенервничала, что и двух
слов связать не могу! — Кудрявцева судорожно вздохнула и внезапно
расплакалась.
— Нин, ну ты чего? — растерялся я.
Никогда не любил женских слез, потому что не никогда не понимал,
что делать в такой ситуации.
— Нина Валентиновна, ну-ка соберись!
— добродушно велела Звягинцева, приобняла девушку за плечи и
усадила на стул.
Выглядела Нина и вправду неважно. В
широко раскрытых глазах плескалась надежда вперемешку с отчаяньем.
Я не понимал, что произошло. Неужто так переволновалась, а потом
суровая дама из роно добавила нервов? Ниночка нервно теребила
кончик пионерского галстука, который так и не сняла после
линейки.
— Нина Валентиновна, возьмите себя в
руки! — сурово потребовала Звягинцева, протягивая стакан с
водой.
Учительская в школе небольшая, но
кувшин с водой стоял в кабинете все время, что я здесь. А теперь,
когда в школу вернулись все педагоги, появилась даже вазочка с
печеньем. Насколько я знал, в шкафчике пряталась заварка и чайник с
кипятильником, наверное, чтобы завхоз не видел. Хотя я уверен, что
Степан Григорьевич в курсе преступных действий коллектива.
— Нина, ну, в самом деле! — фыркнула
Тамара Григорьевна. — Ведешь себя, как пятилетка, которую в угол
поставили!
Вот вроде и отругала Нину, но я
видел, что наш режиссер улыбается. И это всего лишь попытка
привести в чувство растерянную молодую девушку.