— Марина… – берет паузу, вздыхает. – Меня ведь турнут из универа из-за вас. А там потом наркотики… суицид. Спасайте.
– Николаевна, – напоминаю я. – Не турнут, – пожимаю плечами. – Пересдадите позже. Перед выпуском даже можно.
– Марина Николаевна, – упирает ладони в поверхность стола, придвигается ко мне. – Сами понимаете, жизнь жизнь молодая, всего дохера. Может, решим вопрос по-другому?
Смотрю на его кисти, не могу оторваться. Вчера так же смотрела на ладонь Олега прямо перед своим лицом, когда… Судорожно втягиваю воздух.
– Идите, Даниил, – проговариваю, пытаясь удержать себя в руках. – Вашу пересдачу мы обсудим потом.
– Ладно, – пожимает плечами, но не уходит. – У вас случилось что?
– Нет, – слишком поспешно отвечаю я, поднимаюсь, собираю бумажки дрожащими пальцами. – Все хорошо, спасибо за беспокойство. До свидания.
Дергаюсь в сторону подсобки, желая спрятаться, цепляюсь краем кардигана за угол стола, рву его, рассыпаю листы по полу. Смотрю на них в абсолютной прострации. Жалкая. Жалкая я. Уже и студенты заметили. Возьми себя в руки же, давай!
– Я соберу, – мерзко-сострадательно выдает Берсеньев, встает на колени и принимается собирать бумажки. – Может, все же чем помочь?
– Не надо, пол грязный, – приседаю рядом с ним, собираю то, до чего дотягиваюсь. – Не надо помощи, все хорошо. Я поставлю зачет, не нужно этого.
Конечно, поставлю. Если что, на меня все равно бы надавили кафедра и деканат. Просто не собиралась говорить ему до самого окончания курса моего предмета. Но он так смотрит… Что пусть лучше идет со своим зачетом подальше.
– Спасибо, Марина… – вскидывает на меня глаза, и я впервые замечаю, что они серо-голубые, – …Николаевна, но я так просто, не за зачет. Просто помочь хочу. Я на колесах, у Олега Викторовича пары отменились, давайте подкину вас до дома.
– Отменились… – почти шепотом произношу я. – Спасибо, я на метро. Не нужно.
– Надеюсь, что болен ваш муж не тем нехорошим вирусом, – все смотрит на меня, отмечает и заплаканные глаза, и бледные, искусанные губы. – Да ну его метро. Для лошков оно.
– Болен? – вскидываю глаза, цепляюсь за проницательный взгляд и снова утыкаюсь в бумажки. – Да, да, болен. Ничего серьезного. Все хорошо, спасибо.
– Это хорошо, – протягивает удивленно. Плохая из меня лгунья. И жена, вероятно, тоже. – Поехали?