. Но и тут мы не были счастливее, и нам суждено было проливать свою кровь в другом полушарии…
[7]В конце прошлого столетия Польша была переполнена французскими эмигрантами, которые, охотно пользуясь оказываемым им гостеприимством, большей частью держали себя с таким высокомерием, как будто оказывали кому-то большую милость.
У краковской кастелянши нашла убежище семья Бассомпьеров. Сначала явился один из них, потом двое, и наконец вся семья со всеми чадами и домочадцами.
Старший не играл в семье никакой роли, и тем не менее при всяком удобном случае его величали маркизом. По правде сказать, бедняга так мало походил на настоящего маркиза! Затем следовал граф. Ему было около пятидесяти лет, и у него была молоденькая и довольно хорошенькая жена, на которой он женился благодаря всеобщему разгрому: при других обстоятельствах мадемуазель де Риньи (по словам близких ей лиц) не могла бы и мечтать о столь блестящей карьере. Граф – маленький, тщедушный, с сильно напудренными волосами, спереди приподнятыми, а сзади спускавшимися в виде косы, в знак приверженности к королю, – имел довольно непривлекательный вид. У него был большой заостренный нос, угрюмый взгляд и вдавленный рот.
Его считали остроумным, он хорошо знал исторические события и довольно недурно писал стихи. Всякий раз, когда у нас затевался домашний спектакль или мы собирались праздновать чей-то день рождения, мы обращались к нему с просьбой написать стихи. Граф сначала долго заставлял просить себя, а затем наконец сдавался и вручал нам «свои детища», умоляя не калечить их. Затем начинались репетиции – и тут-то нам от него доставалось! Нужно было выучить некоторые наиболее удачные выражения, скользнуть по рифме, сделать ударение на цезуре. Автор стихов редко бывал доволен нами и надоедал нам ужасно!
Мать графини еще сохранила остатки красоты и казалась особой положительной, и по всему было заметно, что ее дочь сделала столь блестящую партию исключительно благодаря каким-то принесенным ею жертвам. Племянник – юноша двадцати трех лет, имевший очень юный вид, и очаровательная крошка, которую звали Амели, дополняли семью.
Сначала они довольствовались скромным помещением и обедами вместе с нами, но спустя некоторое время заявили, что занимаемых комнат им недостаточно и что они недовольны также и столом: «Да и вообще нам приходится терпеть недостаток во многом, самом необходимом». Как бы покоряясь необходимости, но лишь под большим секретом, они решились принять довольно солидную пенсию, которую им назначила кастелянша, но этим дело не кончилось. По прошествии нескольких месяцев они заявили, что им очень хотелось бы приобрести здесь поместье – ведь так приятно жить в собственном имении! Тотчас для них была куплена прелестная маленькая вилла в двух верстах от замка.