Нас чрезвычайно интересовал прием, который окажет король нашим знатным гостям. Увы! Это стало одним из тех разочарований, от которых потом трудно оправиться. Король их совсем не знал – ни маркиза, ни графа, ни молодой графини, ни ее матери! Он обошелся с «опорой трона» весьма небрежно, он никогда раньше не видел их, и они ровно ничего не сделали, чтобы поддержать колеблющуюся власть короля.
Граф д’Аваре, пораженный важным видом наших Бассомпьеров, счел своим долгом сообщить о них все, что знал. Оказалось, что фамилия этих господ действительно Бассомпьер, но это бедная и выродившаяся ветвь знаменитых Бассомпьеров, унаследовавшая от своих знатных предков лишь спесь и воспоминания, к числу которых относятся и пресловутые великолепные замки. И только теперь, благодаря революции, они разбогатели: им никогда в жизни и не снилась роскошная жизнь, которую им предоставила щедрая и великодушная кастелянша.
Но все эти разоблачения ни на йоту не изменили отношения кастелянши к ее странным гостям, до конца жизни она продолжала им благодетельствовать. Тем не менее урок оказал свое действие на молодую графиню: она теперь меньше говорила о Париже, в котором, как оказалось, никогда не бывала, и воздерживалась от невыгодного сравнения своей родины, которую вынуждена была покинуть, со страной, которая ее приютила. Теперь она носила белье, не жалуясь более на то, что от него воняет польским мылом, и, сидя за столом, не делала недовольных мин, когда король, большой любитель хорошо покушать, выражал свой восторг по поводу изысканного стола кастелянши.
Я не знаю, из желания ли сделать нам приятное, или из чувства благодарности за царственный прием, но граф д’Аваре, покидая Белосток, предложил моей матери выдать меня за герцога Беррийского. Не зная, что ответить, она сказала, что я слишком молода, что она посоветуется с мужем, который, между прочим, даже и слышать об этом не хотел. По его словам, принцы в изгнании всегда производят впечатление авантюристов, нет никакой надежды на то, что Бурбоны вернутся во Францию, и, желая сейчас этого брака из соображений чисто материального характера, потом во Франции его могли найти несоответствующим политическому моменту и объявить незаконным. А самое главное – имея единственную дочь, он предпочитает выдать ее за поляка.