Александр. Неаполь, 16 сентября 1802 года
Вообрази, что Немировский, тот, коего я при здешнем посольстве занял место, в Корфу, скоро по приезде своем, застрелился из двух пистолетов, оставив Моцениге письмо, в котором между прочим говорит: «Прощайте, господин граф. Надеюсь снова вас увидеть там, куда приведут вас обстоятельства вашей экспедиции на Корфу: на Елисейских Полях или в аду, и проч. Передайте мои комплименты всем моим друзьям и просите их не жалеть обо мне, ибо с этой минуты я делаюсь счастливейшим человеком Земли». Моцениго в большом затруднении теперь, не имея секретаря. Требует у графа Италинского Пиния, который, однако же, послан не будет.
Александр. Неаполь, 30 сентября 1802 года
Ты говоришь мне проситься с Италинским. Признаюсь, что мне бы приятно сие было; но соседство твое и частая переписка, притом надежда, что батюшка сюда будет, сильно меня привязывают к Неаполю. Император позволил князю [то есть князю Павлу Гавриловичу Гагарину, женатому на княжне А. П.Лопухиной] ввезти в Россию с собою что хочет и освободил от всякого осмотра.
Ты, может быть, знаешь, что наш советник посольства Павел Свечин[2] по именному указу отрешен от всех дел. Рассуди, что он, дабы иметь свою жену, переменил закон и обвенчался по католическому обряду. Весьма меня удивило слышать, что Тургенев[3] танцевать хочет учиться, – у него одна нога другой короче, и скажи ему, что он более похож на иноходца, нежели на танцовщика. Василий Львович[4] развелся с Капочкою за то, что она брюхата, но, видно, не маленьким поэтом. Вот что называется быть глупцом. Пусть плод чужой, но зато слава наша. Князю пишут, что в Летнем саду кто-то выстрелил из пистолета и ранил гвардейского офицера в руку. Государь обещал 5000 рублей тому, кто найдет виноватого[5].
Александр. Неаполь, 12 октября 1802 года
Курьер, который должен был здесь долго пробыть, вместо того отправляется завтра в угодность королеве, чтобы избавить ее от посылки своего курьера в Петербург. Он тебе сие письмо вручит. С ним посылаю я посылку к Приклонскому для доставления ее к батюшке; состоит она в табакерках из лавы, той мозаики, которую ты у меня видел. Княгине посылаю нитку пурпурины на шею, то же – Анне и Ал. Петровне, тетушке – черепаховую табакерку, а князю Сергею Ивановичу – из лавы. Александру Васильевичу – струны, маменьке – табакерку черепаховую с прекрасным золотым медальончиком, а Фавсту – ту булавочку с птичкою, которую ты также видел у меня; вот и все.