Дело шло быстро. Установив несущую конструкцию, я принялся за
второстепенные балки, образующие покрытие пола. Каждую из них я
тщательно привязывал к основным, чередуя длинные и короткие жерди
так, что образовался зубчатый край — в нём я намеревался закрепить
будущую стену. Зверски не хватало помощника, который мог бы
подавать материал — приходился постоянно спускаться и подниматься,
а за раз я мог взять наверх только пять бамбуковых палок. Отчаянно
хотелось есть — за сегодня весь мой рацион составили горсть
«клюквы» да небольшая рыбка, но идти искать еду было уже поздно, к
тому же я твёрдо намеревался сегодня перебраться на новое место.
Спать враскорячку в гнезде надоело до чёртиков.
Собственно, этого я добился: когда солнце окончательно зашло за
горизонт, уложить удалось большую часть нарезанных стеблей — около
метра с лишним настила. На него-то я и лёг, подняв лестницу наверх
и с наслаждением вытянув ноги. После неудобного гнезда жёсткие
бамбуковые жерди казались мягчайшей кроватью, и для полного счастья
не хватало разве что бутылки пива да грудастой девицы под
боком.
Да, девица была бы нынче в самый раз. Она могла бы подавать
бамбук, пока я работаю над остальной частью дома.
Пока я валяюсь на полу нового дома под пение сверчков, заложив
руки за голову, самое время поразмыслить.
Итак, я здесь уже восемь дней, и первичная цель достигнута: я
обустроил себе постоянное убежище, во всяком случае, начал его
обустраивать и теперь могу хотя бы спать в относительной
безопасности и удобстве. Это хоть как-то ослабило психологическое
давление, которое я приглушал работой. Стоит только задуматься о
том, что же будет дальше, как всё, баста — тут же начинаешь рубить
бамбук, вязать верёвки, делать что угодно, лишь бы не вспоминать о
вынужденном робинзонстве.
Вообще среднестатистический человек мало готов к тому, что он
может вдруг оказаться в ином мире — даже с учётом популярности этой
темы в СМИ и регулярных новостей в духе «сотрудники Департамента
Контроля Реальности нашли кости очередного попаданца, сожранного
каннибалами мира R4». Это потому, что мало у кого в окружении есть
люди, угодившие туда и, главное, вернувшиеся обратно. Вот и
возникают мысли «со мной такого не произойдёт, потому что никто из
моих знакомых...» и так далее. Это называется «эвристика
доступности». То, что на ум не приходит ни одного такого случая,
вовсе не значит, что их нет. В одной только Харьковской области в
год пропадает несколько сотен человек, из них несколько десятков —
бесследно. Где их искать? Скорее всего — в других мирах. Но это я
понимаю сейчас, а тогда как-то не задумывался.