За границу - страница 2

Шрифт
Интервал


***

В машину села молодая девушка. Одного взгляда хватило увидеть в ней беглеца. Беглеца от всего, что вокруг, и самой себя. С порога она начала рассказывать о своей замечательной жизни: доме богатом, муже хорошем, делах успешных. Я не спрашивал, только видел, что жизнью она побита и рисует свой образ из какой-то чужой, подсмотренной жизни. А сейчас говорит и говорит без умолку, чтобы пробежать после десятичасовой смены через магазин, дойти без сил до кровати, упасть рядом с дочерью и уснуть на несколько часов. Дай бог, как говорится, дай бог.

***

Следом подсел молодой человек лет тридцати и сразу же, как только машина подпрыгнула на яме, начал «за политику». Рассказал, как в его городе администрация ворует и совсем не выполняет предвыборные обещания, что вместо того, чтобы асфальт положить нормальный, поставили еще один памятник горожанину, без которого никто и не вспомнил бы о городе. И автобусы нормально не ходят, и если бы не попутки, до дома не добраться. Голос его срывался на повышенные тона. И рассказывал он, как раньше было лучше, а сейчас все разворовали и растащили. А глава администрации ездит на машине, купленной на деньги, сворованные на строительстве дороги. Поток речи молодого человека прервался на выходе. Да уж, незавидное будущее у города, граждане которого пребывают в таком настрое.

***

После сел мужчина в потертом пиджаке и засаленных брюках. Точнее, сначала в салоне расположился запах спирта, а затем и он сам. Начал рассказывать, что он артист драматического театра. Что нет нормальной работы у хорошего артиста, а только в новогодние праздники хорошо быть Дедом Морозом и приносить детям радость. Извинился и пытался отхлебнуть из пузырька, спрятанного во внутреннем кармане, но в рот упали последние капли. Собирался уснуть, прислонившись к стеклу, да организм потребовал добавки, и мужчина вышел прямо на красном свете светофора. Я открыл окна, потому что начал хмелеть от запаха.

***

Следом сел мажор в модной одежде, с громкой бумкающей музыкой в наушниках. Мажор был разодет, как огромная рождественская конфета, сошедшая с обложек глянцевых журналов. Как говорится, выглядел на миллион. Вполне возможно, так оно и было. Глаза его скрывались за темными очками, хотя время шло к полуночи. Несмотря на звучащую в наушниках музыку, он говорил по телефону так громко и манерно, что я невольно прислушался. Он рассказывал о жизни в своем районе, о том, что он достаточно известен сам и знаком с известными людьми, и все дамы, едва его завидев, мечтают им обладать, а сегодня он при деньгах, и сперва нужно обязательно съездить в ночной клуб, а потом уже продолжить вечеринку дома. Он говорил с разными интонациями, стиль его речи менялся, и было непонятно, говорит он с разными людьми или с одним собеседником, а может, вообще говорит в выключенный телефон с кем-то воображаемым.