– Его высокоблагородие вызван к командующему и в настоящий момент отсутствует в расположении полка.
– А остальные офицеры?
– Вон там, – Макшеев указал в глубину здания. – Совещаются.
– Совещаются? – Кутепов хмыкнул.
Действительно, группа офицеров стояла кружком и возбужденно что-то обсуждала. Подошедший полковник поинтересовался у стоявшего среди них штабс-капитана Элиота-старшего:
– Почему вы здесь, господа?
Тот как-то смущенно помялся, но все же ответил:
– Да вот, господин полковник, решаем, как нам быть дальше…
Кутепов кивнул.
– Похвально-похвально. Но позвольте спросить, почему вы здесь, а не со своими ротами? Что подвигло вас бросить своих солдат в столь сложный момент?
Офицеры озадаченно переглянулись, а все тот же Элиот-старший ответил растерянно:
– Так, господин полковник, там же полковника Богданова уже закололи, и мы подумали…
– Напрасно, господа, напрасно. Извольте немедленно прекратить всякие дискуссии о текущем моменте и вернуться к исполнению своих обязанностей. Только ваше присутствие среди подчиненных вам солдат, ваша решительность и твердость смогут сохранить хотя бы остатки дисциплины и удержат их от измены присяге и воинскому долгу. Выполняйте, господа офицеры.
К Кутепову вновь подбежал поручик Макшеев.
– Ваше высокоблагородие! Там за вами прибыл автомобиль из градоначальства! Вас немедля требует к себе командующий Петроградским военным округом генерал Хабалов!
Полковник хмуро поглядел на стоящий автомобиль и, кивнув Макшееву, отправился в сторону машины.
Где-то в небе между Гатчиной и Могилевом.
27 февраля (12 марта) 1917 года
Четыре винта «Ильи Муромца» молотили воздух. Летим уж часа два. Курить хотелось неимоверно. Удружил мне прадед с этой вредной привычкой. Хорошо хоть, грохот двигателей и отсутствие компании избавляли меня от необходимости вести беседы, играть роль великого князя или как-то иначе отвлекаться от главного.
Итак, я – Романов Михаил Александрович, тридцати восьми лет от роду, беспартийный, не имел и не состоял, не женат, детей не имею, майор ВВС в запасе, руководитель московского медиа-холдинга, ясным днем 2015 года, во время экскурсии по Гатчинскому дворцу имел неосторожность забрести в знаменитый грот Эхо, и там, непостижимым для меня образом, мое сознание перенеслось в год 1917 от Рождества Христова, в раннее утро 27 февраля. И пришел в себя я уже находясь в этом теле – теле своего прадеда, великого князя Михаила Александровича, также, разумеется, Романова, в коем теле я и пребываю вот уже несколько часов, спасаясь от предопределенной трагической судьбы, уготованной мне Февральской революцией, происходящей в эти часы в Петрограде.