Мариаш апай однажды спросила меня люблю ли я своих родителей. А я промолчала. Я любила свою маму. Или нет? Если ты не помнишь человека ты все еще можешь его любить? Или это не считается? Я не знала как сказать это правильно. И промолчала. На следующий день она принесла мне хлеб с желтым маслом и отдала мне его на перемене. Она была очень доброй. А Айгерим сказала, что у Мариаш апай нет детей и она очень несчастная. Я спросила, а зачем Мариаш апай дети, если у нее есть мы. У нее же есть мы! Но Айгерим не знала ответ на мой вопрос.
Я больше не заходила в комнату Амана, но все еще помнила что у него есть портрет моего папы на стене. Однажды я сказала об этом Айгерим. И она удивилась.
– А разве тот агай, который приводит тебя в школу не твой папа?
– Нет, не мой папа. Мой папа другой. Его портрет висит на стене у Амана.
Айгерим удивилась и поделилась со мной печеньем с буквами А и С.
Наступила зима, а сапоги совсем расклеились, и когда я доходила до школы я прятала сапоги в раздевалке возле батареи и обувала сандалии. Они были мои любимые. С розовым бантиком на правом сандалике. На левом бантик уже оторвался, но они все равно были самые красивые. Аман и его друзья иногда прятали мои сапоги в тумбочку вахтера в коридоре и тогда Мариаш апай сердилась и хмурила брови. Но она меня не била и злилась совсем не на меня.
– Сабина. Иди сюда, – голос дяди звучал строго, но я любила когда он прятался со мной в сарае и пил что-то мутное из банки, в которой тетя Акмарал хранила огурцы и помидоры.
Мы могли сидеть так очень долго. Пока за дверью сарая не становилось совсем темно, а тетя Акмарал не начинала кричать и искать дядю. Иногда нас находил Аман и тогда он дергал меня за короткий хвостик и шипел мне в ухо, что я скоро умру. Аман был высоким. Он был выше меня и почти доставал до плеча дяде. Я думала что он меня ненавидит, потому что я прячусь вместе с дядей, и его не зову, но он был злым совсем не поэтому. Когда он запер меня в сарае ночью, я старалась не плакать. Чем больше я плакала, тем больше злился Аман и поэтому я решила не плакать. Я сжалась в малюсенький комочек и спряталась под огромной курткой дяди, которая пахла машиной и маслом. Она пахла так сильно, что если задержать воздух и не дышать, то казалось что весь мир растворялся в темноте. Иногда я опаздывала в школу. Когда дядя болел. И не мог меня отвести. Я торопилась и бежала за Аманом, но он всегда убегал вперед, а когда я потеряла сапог в снежной яме, то тетя Акмарал кричала, что теперь мне придется носить старые сапоги Амана. Они тоже были красивые. Синие со смешными точками. И в них было теплее.