Зинка пошла первой, а Зоя ожидала вызова в коридоре. Народу было много, просто встать некуда, поэтому отбор происходил быстро. Иногда и одной минуты для экзаменаторов – театральных метров было достаточно, чтобы сказать – Спасибо, Вы свободны! – Но Зине на просмотре удалось удержать на себе внимание комиссии и ее допустили к следующему туру.
Когда Зоя предстала перед приемной комиссией, ей показалось как кто-то прошептал, – Вот и еще одна красавица, и куда нам столько… —
Зоя внутренне собралась и прочитала монолог Джульетты на балконе. И опять, то ли шепот, то ли показалось…
– Еще одна Джульетта… – Короче, вышла Зоя в коридор уверенная, что ее не допустят к следующему туру. Но, к ее удивлению, это оказалось не так и она все же прошла все положенные этапы поступления, остался еще один, последний и самый решающий, на нем ей предложили сыграть хромую и больную старушку. Зоя сделала все что могла, импровизировала на ходу, но чувствовалось, что комиссию своей игрой она не убедила. Зоя кожей почувствовала, что это провал. Однако, слово взял председатель комиссии, известный на всю страну актер, его голос был решающим
– Давайте честно скажем коллеги, – обратился он к членам комиссии, – перед нами красавица, настоящая героиня классических образов и я первый дам отрубить себе руку, если ей придется играть старух и уродин! И потом, – сказал он, понизив голос, – Девочка только что из детдома, жила среди молодых людей и детей, она и старух-то, наверно, не видела. —
Этот аргумент сильно подействовал. И только одна, по-настоящему, очень пожилая актриса поджала губы и насупилась так, что седые букли затряслись на ее голове, Зое она напомнила старуху-графиню из «Пиковой дамы».
В институт Зою все же приняли, так же, как и Зину, с легкой руки кого-то их окрестили как «две З», хотя для Зои Зинка подругой никогда не была, та сама привязалась к ней сразу, а Зоя смирилась с этим, хотя многое в Зинке ей не нравилось. Единственное, чего не могла не признавать Зоя, так это таланта. Зина была несомненно талантлива и очень упорна, она могла до бесконечности зубрить текст, постоянно репетировать перед зеркалом и хотя ей не хватало интеллекта, ее кругозор был слишком узок и даже примитивен, но в стенах института Зинка жадно набросилась на книги, впитывала в себя все, что рекомендовали преподаватели и даже сверх того. Москва, с ее культурной жизнью, регулярными походами студентов в театры, музеи, на выставки, стала той средой, в которой юные сибирячки укоренились подобно морозоустойчивым розам. Зина и Зоя жадно впитывали в себя все, что им давала Москва. Зина, конечно, понимала, что ей никогда не играть героинь с ее-то внешностью, но она сразу твердо решила, что «кушать подано!» она играть не будет ни за что! И в провинциальный театр из Москвы не поедет тоже ни за что! Любой ценой она зацепиться за столицу! Зина даже мечтала сделать пластическую операцию, по коррекции своего носа «картошкой» и приданию ему благородной формы, а также отбелить кожу лица от назойливых веснушек, которые нещадно плодились на ее лице каждую весну. Она как-то сказала об этом Зое, на что та сказала, что этого делать никак нельзя, так как Зина потеряет свою индивидуальность и неповторимый шарм, чем страшно удивила Зину