Приняв эти меры, Александр постарался изменить, в соответствии со своей новой политикой, и характер своих речей. Ему нужно было объясниться с Коленкуром на предмет допущения нейтралов в российские порты, переноса французских границ к Гамбургу, захвата земли Ольденбург и формирования мощного гарнизона в Данциге. Он решил изъясниться по этим предметам мягко и в то же время твердо, чтобы показать, что хорошо осведомлен, не стремится к войне, но будет воевать, если от него станут требовать жертв, от которых он решительно намерен отказаться, – словом, так, чтобы не форсировать ход событий и не вызвать кризиса в ближайшее время.
Наполеон, сказал Александр, со всей очевидностью переменился в его отношении и из близкого союзника, каким был в Тильзите и Эрфурте, превратился в безразличного друга, который легко может стать и врагом. Он глубоко огорчен переменой, ибо не желает разрыва и сделает всё, чтобы его избежать. Помимо того что война с таким великим полководцем, как Наполеон, очень опасна, она станет и подлинным унижением для российского императора, ибо будет означать провал политики альянса, которой он придерживается уже три года. Он продолжает ее придерживаться и не скрывает, что она ему выгодна, ибо доставила Финляндию и дунайские провинции, хотя последние еще необходимо завоевать. Но если Россия выигрывает от этой системы, то как же выигрывает Франция, которая после 1807 года вторглась в Испанию, отняла у Австрии Иллирию и часть Галиции, а теперь еще и превратила во французские провинции Римское государство, Тоскану, Вале, Голландию и ганзейские города? Он не хотел бы упрекать Наполеона в чрезмерном расширении территории, ибо желает убедить его, что не питает зависти. Однако, отказываясь жаловаться на неравенство преимуществ, которые каждый из партнеров извлекает из альянса, может ли он смолчать по поводу оккупации герцогства Ольденбургского, столь незначительного для Наполеона, но столь важного для царствующей семьи? Не слишком ли ничтожна предлагаемая компенсация в виде Эрфурта, не добавляет ли она к причинению ущерба еще и насмешку? Что касается ущерба, добавлял Александр, он принял решение возместить его дорогому дядюшке лично, но неуважение к России ему глубоко обидно, и обижен он не столько за себя, сколько за русскую нацию, обидчивую и гордую, как и подобает ее величию. Разумеется, нет нужды заявлять, что никто не станет воевать из-за герцогства Ольденбургского, но он всё же хочет дать знать, что обижен и весьма огорчен и надеется, не требуя ее и не назначая специально, на репарацию, которая удовлетворит оскорбленное достоинство русской нации.