Как-то раз, будучи маленькой девочкой, Карина услышала, что называть дочь именем матери – плохая примета. Смертоносная. Мать отдаёт дочери свою жизнь и потому умирает молодой… Прибежала из школы вся зарёванная. Рыдала в голос и кричала, зачем папа и мама назвали её так?! Разве мало было других имён? Если бы они назвали дочь, например, Наташей, Светой или хотя бы Дариной, изменили одну-единственную буковку, то мама была бы сейчас жива! У неё тоже была бы мама, как у всех других детей!
Отец долго не мог успокоить дочь. Разве можно растолковать охваченному отчаянием и болью ребёнку глобальные вещи вроде Божьего промысла, судьбы, предначертания? Тем более если и сам нет-нет, да и усомнишься в справедливости мироустройства, при котором любимые жёны уходят так рано, оставляя мужей на руках с крошками-дочерями…
Папа у Карины был – каких поискать. Всю жизнь старался за двоих, пытался не просто быть отцом, но и заменить собой мать. Выслушивал дочкины секреты и жалобы, развеивал страхи, вытирал слёзы. Разучивал с ней песенки, заплетал косички. Готовил завтраки, обеды и ужины, помогал делать уроки. Давал советы, наказывал и хвалил. Ходил на родительские собрания и возил на отдых. Приучал к домашним делам и читал её стихи. Был другом, соратником, критиком, обожателем. Карина не мыслила себя в отрыве от отца.
Хотя, как в песенке поётся, «папа может всё, что угодно, только мамой не может стать». И Карина всегда тосковала по маме. Она практически не помнила её присутствия, но зато остро ощущала отсутствие.
Конечно, с годами привыкла к своему сиротству. Вернее, свыклась с ним, потому что привыкнуть к такому невозможно. Но в ней навсегда поселился страх потерять ещё и отца. Остаться совсем одной. Она слишком рано поняла, что близкого человека могут отнять у неё в любую секунду.
Карина любила отца глубокой, не рассуждающей, какой-то суеверной любовью. Как язычник, который с безграничной надеждой припадает к своему деревянному идолу. Папа с детства был для неё опорой и гарантом нормальности этого мира. Всё было стабильно, правильно и закономерно только при одном условии: отец находится в пределах досягаемости. Даже когда они отдалились друг от друга в прошлом году, отец всё равно – был. Просто был, и всё. Подними трубку – услышишь голос. Зайди в гости – увидишь.