– Ладно, в жизни без ошибок не обойтись, вот и я ошибся, ты уж не обижайся, Гайшабикя, не сердись, мы ведь родня. Давай-ка, вот я тебе самый красивый ситец отмерю, который как раз тебе к лицу, я для своей жены отложил было, да уж ладно.
Когда подошло время расплачиваться, Вали исчез, тихонечко выскользнул на улицу. Когда огонь разгорается, лучше на ветру не стоять.
Гайшабикя сунула свёрток с тканью под мышку и, потянувшись к уху продавца, прошептала:
– Ты, Набиулла, ошибаешься, если думаешь, что я тебе поверила. Уж я-то своего шалопая знаю. Мужики врать не умеют. Я тебя сразу разгадала. Но спасибо тебе. Всё отлично получилось. А то мой пьянчужка всё время меня донимал, говоря, что я к нему равнодушна, даже не ревную, как другие жёны. А я всё пувыт не могла найти, чтобы показать свою ревность. Очень здорово всё получилось. Уж я ему покажу! Там, на ферме, я как попёрла на него, говорю, где ткань, которую ты сегодня купил. Как же, позволю я ему покупать подарки другим женщинам! Пусть сначала детей досыта хлебом накормит.
Теперь уже у шутника-продавца челюсть отвисла. Действительно, женщина – это бездонный колодец: на поверхности воды ты видишь лишь своё отражение, а всё остальное расходится кругами.
Не успела Гайшабикя с победоносным видом удалиться из магазина, тут же возникло блёклое лицо Вали.
– Ты уж не обижайся, Набиулла, на мою жену. Она у меня ужас как ревнивая, а всё потому, что любит меня без памяти. Давай, налей-ка мне стаканчик в долг.
У продавца иного выхода нет.
– Давай-ка, я сам угощу тебя. Пусть платье твоей жены на ней самой износится!
Таким образом, без вины виноватый муж ревнивой жены удалился из магазина вполне удовлетворённый. А отцу пришлось расплачиваться за свой юмор, он ведь знал, что Вали все свои долги так и унесёт с собой в лучший мир.
Одно время в магазине начали появляться остродефицитные товары: спички, чай, сахар, керосин. То и дело стала показываться селёдка и – самое главное – килька, особо популярная в народе из-за своей дешевизны и идеальной совместимости с основным продуктом питания татар – картошкой. Особый восторг вызывала килька у наших соседей – чувашей. Один чуваш из соседней деревни, купив в нашем сельмаге два килограмма кильки, оставил крылатую фразу: «Если пы я пыл Сталиным, я пы всегда ел только кильку». Эта фраза, ставшая знаменитой, ещё долго украшала шутливые разговоры сельчан. Тем временем отец привёз в бочонке средних размеров странноватый продукт. Оказалось, это – неведомая нам доселе чёрная икра. По внешнему виду одни нашли в ней сходство с гречневой крупой, другие – с той же килькой, точнее с выковыренными из кильки глазами. Попробовав, пришли к одному мнению – слишком солёная, невкусная, да ещё и дорогая. Таким образом, икра, не найдя своих почитателей и не оценённая по достоинству, так и усохла в бочонке, превратившись в одну жёсткую массу, потом её не то увезли куда-то, не то выкинули.