Впрочем, кажется, я слишком отвлёкся. Сегодня на повестке дня за чайным столом будет обсуждаться конкретно моя проблема.
Уже 25 июня. Волнуюсь. Именно сегодня отец должен дать окончательный ответ на мою неоднократно напоминаемую просьбу. Тянуть больше некуда. Речь пойдёт о том, поеду ли я в Казань поступать учиться… Я уже и так потерял целый год своего драгоценного времени, работая после окончания школы на одном из Уральских заводов. Как назло, как раз перед моим приездом в нашем доме случился пожар, и почти всё сгорело. Всё лето, отставив все свои интеллектуальные дела типа чтения книг, конспектирования классиков литературы, я пилил, строгал, конопатил…
Оказалось, что у отца уже давно созрел на мою просьбу вполне определённый отрицательный ответ.
– Ты уж, Талгат, подожди ещё годик. Дел по горло. Избу надо достраивать, сарай восстановить. Потерпи немного.
Меня будто ударили обухом по голове. Совершенно оглушённый, ошалевший, онемевший, я чувствовал, как надуваются кровеносные сосуды на шее, вот-вот лопнут. Я отложил в сторону ложку, вынутую изо рта. За столом воцарилось напряжённое молчание.
– И без учёбы жить можно. Вон сын тракториста Вагиза как хорошо работает на своём комбайне: и хлеба у него навалом, и скотину на мясо держит, сколько душе угодно. В поте лица потрудятся весной-осенью, потом всю зиму отдыхают, слушая завывание вьюги, вой волков и крики петухов в своём уютном тёплом доме с чистым воздухом. В гости ходят, до утра песни распевают.
Длинная речь отца с активной жестикуляцией выдаёт его некоторую неуверенность в своих доводах. Он прекрасно понимает, что из меня ни тракториста, ни комбайнёра, ни мастера по оконным рамам не получится, я же на него похож, внук «писаря».
«Всё-таки попробовать бы поехать, может, ещё и не поступлю», – хочется мне сказать, поуговаривать, но перечить отцу не хватает духу.
Тем временем мама, крутившаяся возле печи, наконец садится за стол. Её отношение к словам отца никак не отражено на её лице, будто речь идёт о проблемах далёкой Уганды или Конго, а совсем не её дорогого сыночка.
– Дети, сейчас будет готова картошка с мясом, сметану оставьте отцу.
Я не верю своим ушам… Вот тебе на! Какая может быть картошка, сметана, когда речь идёт о судьбе человека, о его будущем? У меня голова трещит, губы дрожат, а мама как ни в чём не бывало нарезает сыр и круглый ноздреватый хлеб. В её внешнем облике всё та же беспечность, равнодушие и наплевательское отношение к судьбе родного сына. Даже к пасынкам так не относятся!