Сержант Мендес открывает дверь, чтобы уйти, а я вытаскиваю руку из-под стола и поднимаю ее. Браслет оказывается на уровне глаз. Я восхищенно разглядываю большие белые буквы на черном фоне: РСА Уолт Уитмен был прав: мы правда вмещаем в себя множества. По большей части трудные и тяжкие, и тогда это сплошные беспокойства. Но другие – о, какие же дивные!
Вроде вот этого.
Я – один из Ребят с Аппетитом.
– Я был в том доме, мисс Мендес. – Я фокусирую взгляд на белоснежных Р, С и А. Расплывчатые очертания Мендес застывают в дверном проеме. Она не оборачивается. – Я был там, – говорю я. – Я видел, как погас его взгляд.
ВИК
«Цветочный дуэт» завершился.
«Цветочный дуэт» начался опять.
Волшебство повтора.
Я скучал по папе. Следовательно, я стоял на краю пирса.
Именно этим я занимаюсь, когда сильно скучаю по папе.
Стоять на краю пирса приходилось часто.
Я засунул руки в карманы и поднял воротник куртки, чтобы защититься от холода Джерси (он похож на злобного дракона с длинными ледяными зубами). Волосы развеваются на ветру. Ну и что, если спутаются. Мне-то какая разница.
Волосы не имеют никакого значения.
Две вещи имеют значение:
1. Эта ария, «Цветочный дуэт». Раньше она была папиной любимой. Теперь она моя любимая.
2. Подводная лодка в спячке. USS-Ling.
Когда-то великое судно, достойное морских волн, она уже давно покоится в водах реки Хакенсак; гораздо дольше, чем я живу. Лодка напомнила мне вот о чем: скаковых лошадей на пенсии отправляют на фермы для секса, где они только и делают, что размножаются с другими скаковыми лошадьми. Заводчики надеются, что лучшие лошадиные гены победят и на свет появится Суперскаковая Лошадь. (Однажды папа отвел меня на экскурсию на такую ферму; когда гид завел разговор о меринах и различных методах искусственного оплодотворения, я решил, что лучше подожду в машине.) К сожалению, в реке не водится других подводных лодок, с которыми Ling мог бы размножиться.
Следовательно, никакого подводнолодочного секса.
Следовательно, никакой Суперподводной.
Эту часть берега определили под официальный морской музей с экскурсиями и всем прочим. Музей открывался только по выходным, а значит, во все остальные дни я мог находиться тут, никем не потревоженный. Чаще всего я забредал сюда после школы. Интересно, думал я, на что похожа подлодка по ночам. Не знаю, почему меня так к ней тянуло. Возможно, потому, что ее настоящая жизнь уже завершилась, но лодка все еще была здесь, с нами. Я чувствовал с ней какое-то родство.