Мануэль нажал кнопку ноль и произнес: «Да?»
– Это я, Ева.
– Скажите, могу я перезвонить вам? У меня сейчас пациент.
– Это не обязательно, я только хочу сказать вам, что все удалось.
– Но…
– Ничего страшного. Я прощаюсь и ухожу из вашей жизни. Вы больше обо мне не услышите. И я вам очень благодарна.
Шприц выпал из руки Мануэля и откатился от стола. Мануэль сделал два шага и наклонился за ним с трубкой в руке, телефонный аппарат перевесился через край стола и упал на пол, из его мембраны раздался сигнал «занято».
Мануэль выпрямился и уставился на своего пациента, машиниста локомотива, который все еще держал тазик с под ухом и с удивлением смотрел на него.
– Могу я это убрать? – спросил он.
– Да, конечно, – сказал Мануэль, – прошу прощения.
Он сжал трубку между плечом и ухом, поднял аппарат и поставил его на место. Потом он нажал кнопку вызова «один» и спросил свою помощницу, на проводе ли еще фрау Вольф. Нет, она уже отключилась.
– Если она еще раз позвонит, соедините меня, пожалуйста, с ней, – попросил Мануэль.
Однако она больше не позвонила.
Мануэль поднял шприц и положил его на столик с инструментами.
Машинист локомотива держал тазик перед собой на коленях и разглядывал его содержимое – то, что мешало ему хорошо слышать.
– Следует ли мне чаще прочищать уши? – спросил он.
– Нет, господин Ребзамен, ваш ушной канал просто немного был воспален, – услышал Мануэль голос доктора Риттера.
Потом он увидел, как доктор Риттер еще раз вставил воронку в ухо пациенту, заглянул туда и спросил, слышит ли он теперь лучше, и посоветовал прийти снова, как только тот почувствует, что образовалась пробка. Он стоял рядом, когда доктор Риттер кратко обсудил со своей улыбающейся помощницей отчет о медицинском страховании инвалидов и свой распорядок на завтра и наконец отпустил ее в вечернюю мглу.
Только тогда он обнаружил себя сидящим за столом, уткнувшим подбородок в ладони. Он уставился на репродукцию картины Холдера «Женевское озеро», которая висела на стене. За озером сквозь облака вздымался Монблан.
Легкий звук прямо перед ним, на столе, и еще раз. Что-то скатилось на отчет о пациентах. Мануэль взглянул на желтую бумагу и увидел две капли.
Он достал носовой платок и вытер глаза.
Приходилось ли ему плакать, когда он стал взрослым?
Да, тогда, когда он получил сообщение о свадьбе Майи.